Откуда она взялась? Недавно переехала? Да вряд ли, вон сколько подружек вокруг, сбились в стайку и вслух считают прыжки. Наверное, соревнуются, кто дольше продержится со скакалкой. Но если Анька давно здесь живет, почему я никогда ее не видел? “Да потому что ты, дурак, за хлебом ходишь другим маршрутом, – мелькнуло в голове. – А может, зима была, шарфы эти до носа, шапки – не разглядишь ведь”.
– Девяносто шесть. Девяносто семь. Девяносто восемь. Девяносто девять. Сто! – завопили девчонки, когда Анька, упруго приземлившись, торжественно вскинула тонкие руки вверх. Победительница.
Она не была красивой. Ноги-спички с острыми коленками, щедро украшенными зеленкой. Простенький голубой сарафанчик на бретелях, никаких оборочек-бантиков. Единственное украшение – смешная вязаная сумочка через плечо, такая крохотная, что в ней разве что зеркальце поместится. Или ключ от квартиры. Вместе – никак. Медного оттенка волосы, туго собранные в косички, все равно пушились, рвались на свободу и вспыхивали осенним костром в лучах солнца. Еще я успел разглядеть маленький, чуть вздернутый нос, улыбчивые розовые губы, а глаза…
– Чего уставился? – пробасила какая-то девчонка и противно хихикнула. – Влюбился?
– Дура! В тебя, что ли? – огрызнулся я и вдруг понял, что действительно стою тут невесть сколько времени со своей авоськой и выгляжу, мягко говоря, странно.
Эта секундная перепалка привлекла внимание Аньки. Она, окруженная подружками, которые, видимо, тоже тянулись к ее теплому сиянию, словно глупые мотыльки на огонь, заинтересованно оглянулась и посмотрела прямо на меня. Ноги будто вросли в асфальт. Я вытянулся, замер, не в силах сделать шаг. Жилка под коленкой нервно трепетала. Анька отвела глаза, снова окунувшись в бессмысленное девчачье щебетание, а я побрел в сторону своего дома, задумчиво разглядывая трещины на асфальте.
Зеленые. Глаза у нее зеленые. С золотыми крапинками внутри. Чертова девка.
***
– Маам, а за хлебом не надо?
В нашем доме хлеб не особо жаловали – буханки хватало на два, а то и на три дня. Мама вечно на диете, мы с братом ели хлеб только с супом, а отец – в охотку. Последняя принесенная мной буханка все не кончалась и не кончалась, а я отчаянно искал повод снова пройти через тот двор и увидеть Аньку.
Было так странно – не видеть ее вот уже третий день. Сперва я был уверен, что замечу медного цвета косички в школьных коридорах – не может же Анька не ходить в школу? Но ни в параллели, ни в младших классах не нашел ее. Тогда я решил, что можно и после уроков заглянуть в тот двор. Это, конечно, совсем не по пути – школа в другой стороне, но какая разница. Ничего не вышло: днем пятиэтажка словно погружалась в летаргический сон – никто никого не звал с балкона, в распахнутых кое-где окнах лениво пузырился тюль, напитывая невидимые глазу комнаты черемуховым духом, а на лавочках у подъездов истуканами сидели несколько бабулек, пристально разглядывая редких прохожих.