Дискотека завтра. С нарядами они уже определились. Яппи вообще на днях заявила, что ей все равно, в чем идти, но потом все-таки вытащила из чемодана черные струящиеся широкие брюки и золотистую маечку на тонких бретелях. А Катька сказала, что у нее ничего нет, кроме финского брючного костюма. Костюм, конечно, финский, и фасон Катьке идет – приталенный пиджачок, расклешенные брюки, но он кримпленовый. Какая хоть немного уважающая себя девушка наденет сейчас кримпленовый костюм!
Спасибо Таткиной маме. Мама работала в школе учителем литературы и русского, но дело не в этом, а в том, что она – гениальная портниха. Возьмет какую-то тряпочку, повертит, поколдует над швейной машинкой – и готово дело: юбка, брюки, блузка, да такие, что та, кому это предназначено, становится в мамином наряде настоящей красавицей, а любая фигура преображается в безупречную. Поэтому маму постоянно просили что-нибудь сшить. Она старалась не отказывать, если только была возможность – работа в школе отнимала много сил и времени. Но подработка была нужна: с тех пор, как умер папа, маме приходилось обеспечивать себя и дочку. Конечно, Ната помогала ей, сколько могла – делала простые операции: петли сделать, швы на оверлоке обметать. Да, у них был даже оверлок – одна из маминых клиенток, восхищенная свадебным платьем для дочки, умудрилась достать списанный в ателье, и подарила маме.
Папа умер, когда Наташа была в пятом классе. Инфаркт. А больше у них с мамой никого не было – никаких бабушек-тетушек и прочих родственников. Во время войны мама и папа были подростками и потеряли все свои семьи – кто на войне погиб, кто в оккупации. Попали оба в детдома. Оба сначала закончили педучилища, после заочно пединституты. Только папа преподавал математику и физику, потом стал завучем, а потом – и директором школы, а мама так и работала учителем. Работали в одной школе, там и познакомились. Поженились. Оба, детдомовские, мечтали иметь большую семью, чтобы было много детей. Но не получалось. Дочка родилась, когда им было уже по тридцать лет и когда начали терять надежду. Как они радовались! Хотели еще родить, вот бы сыночка – мечтали, но не случилось. Так и была Наташа единственным ребенком. Ее, понятно, очень любили, особенно папа. Называл – Тата, Татуська моя, и, мама рассказывала, лет до трех носил на прогулках исключительно на руках. Никаких колясок не признавал, боялся, что в коляске трясет… Татка его хорошо помнила. Боль утраты не стиралась с годами ни у нее, ни у мамы, только они научились эту боль прятать. Поэтому на собрании группы первого сентября Наталья и попросила ее звать Татой – пусть хоть кто-нибудь в целом мире ее так называет. Мама не могла, до сих пор слезы наворачивались у нее на глаза, когда она пыталась звать дочку так.