— Так война у нас,
сеньор! Вот пограничные гарнизоны и усилили.
— Да где та война? —
фыркнул Микаэль. — До Остриха ехать и ехать!
— Болтают, светлейший
государь его высочеству ультиматум объявил, чтоб не нарушал
законность, значит. Да только какое тут нарушение законности, когда
Острих испокон веку под герцогами Лоранийскими был?
Маэстро Салазар
рассмеялся.
— Поможет вам это
укрепление, если император решит войска двинуть!
— А решит ли? —
резонно заметил Георг. — Чай, договорятся до чего-нибудь. А вот
соседи могут попытаться пограничные споры под шумок в свою пользу
разрешить. — Он вздохнул. — Это не я придумал, так баяли, когда
дополнительный сбор на прокорм войск содрали.
Тема оказалась для
возницы неприятной, он посмурнел и замолчал. И так же посмурнела
природа. Потемнело, подул свежий ветер, начали со скрипом
раскачиваться высоченные сосны, с бешеной скоростью замелькали в
прорехах меж их крон облака. Откуда-то донёсся раскат грома, затем
ещё один, и окончательно стемнело, а потом и вовсе ливануло как из
ведра, но все мы были только рады полетевшим с неба крупным тёплым
каплям.
Я стянул шляпу и
подставил им лицо, остальные последовали моему примеру. Долго дождь
не продлился, нас накрыло самым краем тучи, очень быстро она ушла в
сторону, и вновь стих ветер, посветлело. Впрочем, впереди так и
продолжал порыкивать гром, по дороге бежали мутные ручьи. Мы то
нагоняли непогоду, и с неба начинало моросить, то отставали, и
тогда о ней напоминали только лужи да мокрая листва.
Вторую сторожку
проехали уже в сумерках, там я не выдержал и спросил:
— Долго ещё?
Георг поскрёб затылок
под соломенной шляпой и не слишком понятно ответил:
— От чёрного дуба час
ехать.
— Что за чёрный дуб? —
не понял я, но тут дорога вильнула и открылась просторная поляна,
почти поле, на краю которой высилось мощное дерево, невесть с чего
показавшееся удивительно знакомым.
Миг спустя пришло
понимание, что никогда не видел этот дуб с раскидистой кроной
прежде, просто он до мурашек по спине напоминал лесного великана,
росшего неподалёку от хижины Марты. Я словно бы даже мрачный
изучающий взгляд уловил, столь изводивший меня в преддверии Йоля.
Вот только с ветвей того дуба не свисали полуразложившиеся тела
висельников, а землю вокруг не усеивали обглоданные зверьём
кости.