Вторая – моя домашняя студия. Когда один из моих первых соседей съехал, это была просто пустая маленькая комната без окон. Никто не хотел ее снимать. Никто не знал, что с ней делать. Я забрал её себе. Теперь там звукопоглощающие панели, стойки с гитарами, проводами, куча усилителей, педалей и старых микрофонов, которые я не выбрасываю, хотя половина из них давно сдохла. Я не люблю стерильные студии, где всё выставлено по правилам. Здесь кабель может валяться рядом с пустой бутылкой из-под рома, а старые пластинки могут быть свалены на барабанный стул.
Здесь я контролирую шум. Потому что тишина мне чужая.
Я просыпаюсь от звуков. Я засыпаю со звуками. Потому что в этом доме всегда что-то происходит. Кто-то открывает холодильник. Где-то стучат дверцы шкафов. Сначала шумит вода, потом слышен мягкий скрип двери напротив. Эйвери.
Она не хлопает дверьми. Она делает всё сдержанно, аккуратно, но её присутствие невозможно игнорировать. Она ходит быстро, уверенно, ритмично, как будто её шаги следуют за метрономом в голове. Открывает шкаф, достаёт чашку, включает кофемашину. Каждое движение чёткое, отточенное. Иногда она этим пугает меня – как будто её порядок способен расправиться с моим хаосом. Или как будто она видит, что под ним.
Я тянусь за телефоном, смотрю на экран. Час дня. Окей, значит, я снова лёг в пять. Потягиваюсь, замираю на секунду, слушая звуки. Кофемашина. Эйвери. Глухие шаги по лестнице. Лорен пошла курить на крышу. Райан возится у себя в комнате, ставит музыку. Дом живёт. Это хорошо.
Я встаю, иду на кухню. Эйвери стоит у бетонной стойки, держит кружку, смотрит на экран ноутбука. Лицо напряжённое, сосредоточенное. Я открываю холодильник, нахожу сок, делаю глоток прямо из бутылки.
Она приподнимает бровь, смотрит с насмешкой.
– Ты знаешь, что у стаканов есть цель в жизни? – лениво комментирует она.
Я пожимаю плечами, ставлю бутылку обратно.
– Иногда вещи существуют просто потому, что могут.
Она опускает глаза обратно в ноутбук. Перекинуться парой колкостей. Это уже почти утренний ритуал. Я ухожу в студию.
Я закрываю за собой дверь, и тишина больше не пугает. Потому что это тишина, которой управляю я. Я ставлю гитару на колени, пробегаю пальцами по струнам. Сначала хаотично, без ритма. Потом цепляюсь за звук, позволяю рукам двигаться автоматически. Но сегодня всё звучит мертво. Струны под пальцами словно сопротивляются. Всё звучит плоско, будто внутри меня выключили ток. Я слышу только попытку, не музыку.