«Недописанный портрет»
Зима. Снег падал за окном, белый и безмолвный, как саван. Алина сидела перед мольбертом, в пальцах застыла кисть с засохшей краской. Портрет на холсте был почти закончен – острые скулы, тень улыбки, даже ямочка на подбородке, которую она так любила целовать. Но глаза… Глаза оставались пустыми – два бледных мазка, без жизни, без души.
– Почему ты не смотришь на меня? – прошептала она, касаясь холста дрожащими пальцами.
На полу у её ног лежало письмо. Потрёпанное, зачитанное до дыр.
«Скоро вернусь. Посадим сирень под твоим окном, как ты мечтала. Жди меня»
( Лето. Последняя встреча.)
Он стоял на перроне, неуклюжий в новом мундире, сжимая в руках букет полевых цветов.
– Возьми, а то завянут без тебя, – улыбался он, но в глазах стояла тоска.
– Дурак, – она засмеялась, но голос дрожал. – Ты же вернёшься.
Он прижал её к себе так сильно, что она почувствовала, как бьётся его сердце.
– Мы же сирень сажать будем. Помнишь, как пахнет её цветение?
– Как детство, – выдохнула она.
Поезд загудел. Он поцеловал её в лоб и отпустил первым.
(Зима. Болезнь.)
Кашель разрывал её грудь. На ладони оставались алые пятна.
– Линочка, поешь хоть немного, – за дверью умолял голос матери.
– Не сейчас.
Она снова взяла кисть. Капля крови упала на холст, расплываясь зрачком в пустом глазу.
– Вот так… лучше, – прошептала она.
(Похоронка.)
Белый конверт. Крик матери. Тишина в её собственной голове.
Она перечитывала его последнее письмо снова и снова:
«Если что-то случится – посади сирень. Пусть хоть она цветёт вместо меня»
Весна. Земля оттаяла. Алина копала яму под окном, хотя каждое движение отзывалось болью в груди.
– Ты не должна! – рыдала мать.
– Должна.
Она опустила хилый росток в землю. Сирень была слабой, почти безжизненной. Как она сама.
Сирень зацвела. Фиолетовые гроздья тянулись к солнцу, наполняя воздух сладким ароматом. Мать нашла её утром. Алина сидела под кустом, прислонившись к стене дома. В руках – смятое письмо. Глаза закрыты.
Портрет в комнате так и остался недописанным.
Но теперь, когда сирень зацвела, в этом не было необходимости.
«БЕЛЫЕ РОЗЫ ДЛЯ МЁРТВОЙ НЕВЕСТЫ»
(Диагноз.)
Кабинет онколога пахло стерильностью и страхом. Вера сидела, сжимая подлокотники кресла так, что её пальцы побелели.
– Лимфома Ходжкина, IV стадия, – произнес врач, не поднимая глаз от бумаг.