, как сказал бы Фрейд, цитируя Гете. Это одна из последних тем, которая вышла из-под пера отца психоанализа:
чтобы подлинно обладать тем, что унаследовал, надо завоевать это вновь. Надо пустить по ветру первое наследство, чтобы обрести второе. Под первым подразумевается кровь и наслаждение, под вторым – человеческое и символическое желание. Чтобы получить доступ ко второму, надо испытать чувство нехватки при обладании первым. Речь идет о том, что придется захлебнуться в крови, чтобы возродиться в символе и желании. Действительно, наследство – это не то, что получаешь благодаря генам или согласно родословной, прежде всего, надо
захотеть унаследовать, дать согласие на наследство, завоевать его вновь.
4. С точки зрения Лакана, Закон и желание объединяет общий посыл к невозможному. Запрет на кровосмесительную связь, который устанавливает Закон кастрации, открывает доступ к желанию. Закон – не угроза, а условие для появления желания. Призыв к сильному союзу между Законом и желанием звучит в библейском тексте, его повторяют в своих работах Фрейд и Лакан. Но наше время всеобщего отрицания ставит под сомнение этическую основу этого союза, демонстрирует полную несостоятельность любого Идеала и, следовательно, растворяет Имя Отца как символическую функцию, способную остановить проклятое кровосмесительное наслаждение и восстановить союз между Законом и желанием.
Кровосмесительная природа наслаждения, отсутствие границ и символических запретов, нерегулируемое поведение, «Оно», лишенное бессознательного, смерть желания, насилие и расизм, отвержение Другого, нарциссический культ «Я», циничное равнодушие, безразличие, безудержное влечение к смерти – такова психопатологическая картина современной эпохи, на фоне которой происходит процесс «испарения» Отца, торжествует объект, который становится единственно возможной ценностью, установленной капиталистическим дискурсом. Стоит ли нам в таком случае скорбеть по Отцу в смысле окончательного отказа от закона кастрации, или все же следует попытаться переосмыслить его функцию в момент наибольшего упадка? В этой книге мы берем за основу вторую гипотезу и в том, что осталось от отца, видим отказ от любых универсальных Идеалов, единичную версию Закона в период исчезновения его духовной значимости, Закон, который можно свести к этическому измерению ответственности.