Погода, поначалу милостивая, начала портиться. Ясные дни сменились затяжными дождями, холодными и промозглыми. Дороги раскисли, превратившись в грязное месиво. Ночи стали темными и ветреными. Мир вокруг них снова напоминал о том, что он не дружелюбен, что каждый шаг вперед дается с трудом, что тьма не дремлет.
Однажды вечером, когда они разбили лагерь в полуразрушенной сторожевой башне, оставшейся от какой-то забытой войны, Рорик, вернувшись из разведки, принес тревожные вести.
«Странные следы, – сказал он, стряхивая с плаща капли дождя. – Не звериные. И не похожи на обычных людей. Очень глубокие, словно тот, кто их оставил, был невероятно тяжел. И… от них пахнет пеплом. Холодным, мертвым пеплом».
Ларс, услышав это, побледнел. «Пепел… Преподобная Мать говорила… есть древние легенды о землях на юге, проклятых землях, где небо всегда затянуто пеплом, а солнце никогда не восходит. О Царстве Пепла, где правят те, кто заключил сделку с самой смертью».
Алекс почувствовала, как по спине пробежал холодок. Новая угроза. Словно им было мало Спящего и его приспешников.
«Насколько далеко эти следы?» – спросила она Рорика.
«Не очень. День-два пути, если мы будем двигаться в том же направлении. Похоже, наш путь к Альтарю Предтеч лежит либо через это "Царство Пепла", либо в опасной близости от него».
Дорога из света Аэтельгарда, казалось, слишком быстро сменилась сумерками новых, неизвестных опасностей. И их путешествие только начиналось.
Глава 62: Первые Тени Пепла
Отряд
Дорога из предгорий Аэтельгарда вела их все дальше на юг, и с каждым днем пути мир вокруг становился все более негостеприимным. Редкие рощицы сменились выжженными солнцем равнинами, где лишь колючий кустарник да редкая, жесткая трава цеплялись за иссушенную почву. Чистое горное небо уступило место низко нависшим, тяжелым облакам неопределенного серого цвета, которые, казалось, вот-вот прольются бесконечным, унылым дождем. Но дождя не было. Вместо него с неба начал сыпаться мелкий, почти невесомый серый пепел. Сначала едва заметный, он постепенно становился все гуще, покрывая их плащи, волосы и снаряжение тонким, неприятным налетом.
Ларс первым почувствовал неладное, задолго до того, как физические признаки стали очевидны. Его дар хроматической эмпатии, такой яркий и многоцветный в Аэтельгарде, здесь начал давать сбои. «Песни» живых существ – птиц, насекомых, даже трав – становились все тише, искажались, а затем и вовсе исчезали, уступая место давящей, почти физически ощутимой тишине. А цвета… цвета мира вокруг тускнели, словно выцветая, и сквозь них все отчетливее проступал новый, незнакомый и пугающий оттенок.