2. ПОСЛЕДНЯЯ ХИТРОСТЬ КЛЕОПАТРЫ
… Ее взлохмаченная голова касалась его стоп, спутанные пряди щекотали кожу на лодыжках. Октавиан невольно отпрянул – перед ним та самая Клеопатра, всемогущая царица Египта, гордая, надменная? Снизу вверх на него глядели измученные глаза с темными подтеками; как-то не по-царски одичало лицо, грудь покрывали струпья и кровоподтеки. Да что с ней такое?
Мгновение назад увидав его, она бойко, как девчонка, вскочила с ложа в одном хитоне, бросилась ему в ноги, что-то лепеча дрожавшим голосом. Он не сразу понял, что именно. Оправдывается за действия Антония, просит ее пощадить – она так боялась мужа, подчинялась ему из страха… Он не верит ни одному слову. Но поневоле замечает – даже сейчас, униженная, жалкая, некрасивая, она полна прелести и обаяния.
Что за женщина. Будто рожденная для того, чтобы сводить с ума мужчин.
Проигравшая
Конец счастливой, полной власти, роскоши и любви жизни настал для Клеопатры 2 сентября 31 года до н.э. В морском бою у греческого мыса Акций они с Антонием познали горечь поражения; ей удалось увести свой флот в Египет, корабли Антония сдались Октавиану. Точнее, командующему Агриппе – сам победитель даже не вышел на палубу: пока снаряды летали туда-сюда, его тошнило в каюте. Не лев и не орел этот Гай Октавий; хилый изнеженный выходец из так себе семьи, которому повезло быть внучатым племянником Цезаря. Но горе-вояка сегодня одолел могучего владыку Востока Антония и его супругу, блистательную царицу Египта.
Эта мысль гложет Антонию душу. Четверо суток он в ступоре, сидит на носу судна. Когда приходит в себя, пытается собрать армию. Поздно. Через год Антония извещают – в гавань Александрии входит флот «молодого Цезаря», а Клеопатра будто бы покончила с собой; триумвир вонзает в себя меч. Не слишком умело, потому у них с царицей остается время на нежное прощание. Да, она жива. Но что ее ждет за жизнь?
Раскаявшаяся
… Октавиан сидит на краешке царского ложа, Клеопатра откинулась на подушки, жалуется на жестокого Антония. Гость с ласковой улыбкой возражает – сама виновата, дорогая. Тогда пленница давит на сострадание: он пришел ее утешить, не так ли? Так пусть дарует жизнь, а она отдаст ему свои сокровища – все-все; ну почти. Проклятый слуга Селевк наябедничал, что часть богатств царица припрятала. Октавиану смешно, когда Клеопатра вцепляется Селевку в волосы; еще веселее слушать ее оправдания – хотела, мол, твоей жене Ливии подарки сделать. Опять лжет, ну и пусть. Главное – ей хочется жить. Для его замысла это важно. Усыпим ее бдительность, оставим побрякушки, намекнем на благополучный исход.