2. Ритуал утра
Андрей наконец выбрался из-под одеяла, ощутив, как холодный воздух комнаты вцепился в кожу. Движения его были медленными, выверенными, словно он исполнял некий древний ритуал, известный только ему. Первым делом – кухня. Маленькая, с облупившейся краской на стенах и старым холодильником «ЗиЛ», гудящим себе под нос печальную песню забвения.
Приготовление кофе было священнодействием. Не просто залить кипятком растворимый порошок – нет, это было бы профанацией. Он достал медную турку, зерна, ручную кофемолку. Процесс был позаимствован у одного японского философа, чью статью он когда-то переводил – или, вернее, реконструировал из обрывков и намеков в тексте. Вода – только фильтрованная, нагретая ровно до 92 градусов Цельсия. Не больше, не меньше. Термометр, купленный когда-то для проявки фотографий, теперь служил этой единственной цели. Свежемолотый кофе засыпался в турку, заливался водой. И затем – три медленных, почти медитативных круга серебряной ложечкой против часовой стрелки. Почему против? Философ не объяснял. Возможно, это был способ на мгновение повернуть время вспять, или просто еще одна бессмысленная деталь, придающая иллюзию контроля над хаосом утра.
Пока кофе медленно поднимался, наполняя кухню густым, терпким ароматом, Андрей снова подошел к окну. Снег валил не переставая, густой и беззвучный. Миллиарды снежинок кружились в сером утреннем свете, оседая на подоконнике, на ветвях голых деревьев, на крыше церкви напротив. «Снег за окном – это ведь тоже текст», – подумал он, глядя на эту бесконечную белую завесу. – «Непрерывный, но постоянно меняющийся. Каждая снежинка – буква, иероглиф, который никогда не повторится. Уникальный след момента, который тут же стирается следующим. А весь этот город под снегом – огромная страница, на которой зима пишет свою историю поверх стертых историй лета, осени, прошлых лет. Историю без начала и конца, лишь бесконечное переписывание».
В этот момент тишину прорезал резкий, дребезжащий звук. Стационарный телефон на стене в коридоре – еще один артефакт из прошлого – ожил. Андрей вздрогнул. Звонки были редкостью. Он снял трубку, прижав ее к уху.
–Алло?
На том конце провода раздался знакомый, но словно доносящийся издалека, из глубины времени, голос матери. Голос из прошлого, из другой жизни, которую он оставил много лет назад.