– О-о-о! Наконец-то! А мы, слышь, заждались. Решили – не придёшь уже. – Сказал он, радостно пожимая Ивану руку.
Никитич поднял руку, приветствуя Ивана. Он как раз натягивал на фуфайку тяжёлый тулуп. Хорошенько укутавшись, он достал огромный шерстяной шарф и обмотал вокруг шеи.
– Садись, Иван! – хлопнул ладонью по скамье Илюха. – Одевайся теплее: Никитич уже морозилку вовсю «раскочегарил», глянь туда! – он кивнул на дверь, вокруг которой собрался заманчивый снежный валик.
– Не примёрзнет? Откроем потом? – испуганно спросил Иван.
Лёшка, до этого сидевший молча, весело засмеялся, потирая посиневшие руки.
– Сразу видно: человек в бане редко бывает! – сказал он, усмехаясь и открывая большой термос с горячим чаем. Плотный душистый пар разнесся по предбаннику.
Илюха брякнул о стол гранеными стаканами и вынул из рябой дорожной сумки огромный бутыль с мутным крепким самогоном.
– Во! – воскликнул он довольно, – первак! Давай, мужики, согреемся малехо перед морозилкой. Лёшка! Огурцы принес?
Лёшка вынул из-под стола банку и, радостно поцокивая языком, вывалил огурцы на блюдо. Следом появился шмат сала, заботливо завернутый в газетку.
Илюха налил каждому по стакану.
– Ну… Значит…Будем! – Илюха выдохнул и махом опустошил стакан. Остальные, словно по команде, повторили за ним.
– Никитич! Как там, готово? – спросил Лёшка.
– Э-эх! – Никитич выдохнул, встал и подёргал заиндевевшую дверь. Потянул сильнее и с громким хрустом открыл.
– Да! – ответил он. – Холодрыга что надо! Можно заходить.
– Иван! Шапку надень! – заботливо сказал Илюха, протягивая Ивану норковую шапку. – С непривычки простудиться можно. А мне мамка твоя голову оторвет потом!
Иван послушно напялил теплый головной убор и решительным шагом вошёл в морозилку.
Острый, обжигающий мороз ударил ему в лицо, моментально перехватив дыхание. Внутри стоял арктический холод. Мужики уселись на обледеневших, со свисающими сосульками, полках и сразу же начали дрожать, выстукивая зубами мелодии.
– Вань, дверь закрывай плотнее! Мороз не выпускай! – скомандовал Никитич заплетающимся языком.
Посреди бани стоял огромный ящик, который Никитич называл "ледянка", внутри которого лежали ледяные глыбы, источающие морозный туман. Иван застучал зубами в унисон остальным. Пальцы моментально окоченели.
– Не боись, Иван! Мороз костей не ломит, – сказал Илюха, растирая руки.