Лиз шла медленнее обычного, позволяя городу раскрываться перед ней. В витринах бутиков загорались тёплые огни, из приоткрытых дверей кафе доносился смех, звон бокалов, аромат кофе и корицы. Где-то вдали лениво гудел паром, отплывающий в сторону Дании. Всё это было новым, но уже начинало казаться знакомым.
Дом в районе Олимпия
Её новый дом – старинный кирпичный особняк с резной дверью цвета Falu rödfärg, того самого знаменитого шведского красного, – стоял среди аккуратных улиц, как страница, вырванная из старой скандинавской сказки.
В подъезде пахло пчелиным воском – уборщица явно только что натёрла дубовый паркет – и чуть уловимо сушёными травами.
Лифт времён короля Оскара II скрипел, протестуя против времени, но исправно доставил её на четвёртый этаж, сопровождая поездку неспешным лязгом и вздохами металла.
Вечерний ритуал
Квартира встретила её прохладой – Лиз забыла утром закрыть балконную дверь. Она медленно прошла босиком по прохладному дубовому полу, щёлкая выключателями: матовая люстра над столом на кухне, тёплый торшер в гостиной, маленький ночник в форме маяка в спальне. Свет наполнил пространство мягкими бликами, превратив его в крепость уюта.
Раздеваясь, она поймала себя на мысли, что за неделю здесь начала складывать одежду уже не в голландском, а в шведском стиле – аккуратнее, с чёткими линиями и почти незаметной, но ощущаемой внутренней дисциплиной.
Ужин по-скандинавски
На кухонном столе, покрытом синими керамическими плитками, она разложила только что купленный limpa – сладковатый ржаной хлеб, кусок сыра Herregård с янтарными прожилками, баночку маринованных оливок из маленькой лавки у пристани.
Кофеварка зашипела, заполняя кухню ароматами горького шоколада, лесных орехов и лёгкой пряной дымки кардамона. Всё здесь дышало неспешностью, неторопливым вечером, который никуда не спешит.
Момент осознания
С чашкой кофе в руках Лиз подошла к панорамному окну. Вдалеке мигал маяк на другом берегу пролива. В окнах соседних домов мелькали огоньки чужих жизней:
Молодая пара накрывала стол к ужину.
Старик читал газету в потёртом кресле-качалке.
Девочка делала уроки, уткнувшись лбом в тетрадь.
И вдруг, как будто что-то щёлкнуло внутри:
«Мне здесь хорошо.»
Не «терпимо». Не «на время».
По-настоящему, глубоко – хорошо.
Даже с командой, где пока что смотрят на неё как на временное недоразумение. Даже с Максом, чьи пронзительные глаза будто видели всё на свете. Даже с ощущением, что за каждым углом её ждёт новая задача, новая головоломка.