Я не знала, как признаться ему.
И я не знала, как дать ему понять, что я терзаюсь в низменном желании.
Знаете, когда любишь кого-то, всегда есть такой страх, что, если раскроешься, потеряешь всё, вообще всё – надежду на взаимность, мечту, которой ты спасалась и которая давала тебе силы более-менее нормально работать каждый день, каждый день пока ты не особо чужая, но и не своя. Ты даже учишься ловить кайф от проигрывания в своей голове вашей близости, потому что выдуманная связь существует и приносит свои результаты. Ты их хотела, такие результаты ты пока заслужила, и ты получаешь их регулярно. Благодаря всего лишь выдумке ты можешь убегать в ванную, не особо парясь уличат тебя или нет, ведь никто не подденет тебя губительной шуткой, никто не знает, как на самом деле подшутить, чтобы это тебя уничтожило.
Выдумку не отберут.
Собственная фантазия от тебя не отгородится.
Когда уединяешься, ты собираешь, словно в букет, мгновения касаний, ободряющих щипков, обнадёживающих киваний и ты дорожишь каждой из этих благосклонных секунд, они только твои и они же общее между тобой и тем, кому ты вылизываешь крыло носа, да что там, каждую пору высосала бы и проглотила любую произведённую этим телом жидкость. А вот если разоблачишь себя, то почти наверняка получишь презрение. Больше всего я опасалась его презрения. Боялась сломать хрупкую близость. Боялась, что признание встанет, между нами, подобно капкану, когда шуршат листья под кедами, но идущий знает о спрятанной под ними, способной раскровить до кости, ловушке.
Неудача после признания означала крах, настоящее одиночество, от которого мне было бы не оправиться.
Чон охватывает ладонью блестящий от проступившего пота лоб Айс, отклоняет голову назад, себе на ключицы и, нависая, что-то разозлённо шепчет. У Инсон в углу глаза поблёскивает. Старший настаивает, чтобы девушка в своём рассказе поторопилась. Да, это жестоко, но лидер обязан быть и таким.
– Простите меня, я затянула мой рассказ, – Инсон кивает, но на самом деле кланяется, склоняет голову насколько это возможно прибывая в объятии Чона. – Я была счастлива, когда он проявил инициативу. Не знаю, как он понял, я думала, что умело скрывалась. Наверное, та ночь стала решающей. Мы слишком тесно прижимались и не могли уснуть. Мне всё время казалось, что Алексу жарко. Я думала, если включат электричество, то любой вошедший увидит, как от нас валит пар.