– Эй, мечтатель! – кричала Лена, его соседка, высовываясь из окна с банкой варенья для его мамы. – Тебя ж мать ищет! Опять без завтрака сбежал?
Он махал ей рукой и забивал еще один гол. Лена не понимала, зачем гонять тряпку, когда можно учиться на инженера и уехать. Но Антон знал: его побег из городка будет не на поезде, а на мяче. Или не будет вовсе.
К вечеру, когда тень от водонапорной башни ложилась на пустырь длинным синим клинком, он садился на землю, вытирая лоб рукавом. Ладони горели, в коленях дрожала усталость, но внутри пело что-то звонкое и непобедимое.
« – Подожди меня, пап», – говорил он, глядя на первые звезды. – Я покажу тебе…
Он не договаривал. Слова растворялись в сумеречном воздухе, а мяч, потрепанный, упрямый, лежал у его ног – немой свидетель клятвы, которую дают только раз в жизни.
А вдалеке, за холмами, где кончалась степь, мерцали огни большого города. Там ждал его стадион. И судьба, похожая на зигзаг молнии – ослепительная, жгучая, неизбежная.
Дом Антона пах старыми книгами и ромашковым чаем. Всё, что осталось от отца, – это полка с потрёпанными томиками Чехова да фотография в рамке над столом: высокий мужчина в шахтёрской каске улыбается, прижимая к груди трёхлетнего Антона. Мать, Ольга Степановна, редко говорила о нём. Слишком больно. Она работала с утра до ночи: шила платья соседкам, штопала старые пальто, а в перерывах пекла пироги с капустой, чтобы хоть как-то прокормить детей. Её руки, иссечённые шрамами от иголок, казались Антону картой их жизни – извилистой, жёсткой, но не сломленной.
– Ты должен учиться, – повторяла она, зашивая дырку на его футболке. – У нас в роду не было спортсменов. Спорт – это для тех, у кого есть деньги на врачей.
Но Антон не слушал. Он видел, как её плечи сгибаются под грузом долгов, как сестра Катя, в семь лет уже умеющая считать каждую копейку, отдаёт ему свою порцию молока. И чем тяжелее становилось, тем яростнее он гнал свой тряпичный мяч по пустырю. Футбол был его молитвой.
Лена жила через два дома. Её отец, единственный в Городке ветеринар, давно махнул рукой на дочь-сорванца: вместо уроков она лазила по крышам, чинила велосипеды и знала, как вылечить сломанное крыло ласточке. С Антоном они дружили с тех пор, как он, защищая её от дворовых псов, швырнул в них ржавой банкой.