А их родители, рождённые в конце XIX-го, начале XX-го веков, несмотря на то, что их образование не превышало двух классов или вообще попали под большевистскую программу «ликбеза», с пропагандой типа «религия – опиум для народа» и открытого призыва расправляться с «попами», руша церкви, подвергая гонениям и лишая жизни священников. Что с них, безбожников возьмешь, кроме «продразвёрстки» и дырявых лаптей – ничего.
Это Кирюша, старший из двойни, когда вырастет, в школе получит пропагандистские знания, что кулаки – враги советской власти, не хотели идти в колхозы, сопротивлялись раскулачиванию, за что их ссылали далеко, а многих навсегда. Многие от лишений, болезней и голода просто погибали на чужбине. А от родителей узнает, что его дед, Филипп Мирошник, не был кулаком, а крепким середняком. Из-за того, что у него было четверо сынов, на которых «нарезались» наделы и вся семья от зари до зари горбатились на своих делянках, оттого у них дела шли ладно и не бедствовали до поры, до времени, когда началось раскулачивание. Никому же в голову не придёт то, что на каждого из тех, кто имел наделы, приходилось ещё по одному нахлебнику, т.е. иждивенцу и это до того, пока они не выросли, стали жениться и детками обзаводится.
Забрали у деда и лошадей, оставив хромую доходягу, и кормилиц-коровушек не худших, хоть сам в упряжку становись. И таких дедов, как дед Кирилла, никакой «ликбез» не мог переубедить в том, что они впитали в своё время с молоком матери, чему их научили родители, передав с семейными традициями и ценностями и религиозные начала, приучая к молитвам в «домашнем храме» и по большим праздникам возили, когда было на чём и водили в церковь, что была на расстоянии в 10 вёрст, но чаще и того дальше.
Старожилы села не помнили, чтоб у них в селе когда-то была церковь, а потому, по душевной нужде или необходимости покрестить новорождённого, ехали за полтора десятка вёрст, если было на чём или шли пешком.
Что теперь можно было сказать о третьем поколении, о внуках? Деды – верующие, с традициями и приверженцы соблюдения семейных жизненных традиций, обрядов и церковных канонов; отцы – их, если взять среднестатистических и назвать одним-двумя словами – сочувствующие верующим, но живущие по современным, не духовным, а прагматичным правилам, на основе базиса, в виде идеологического фундамента построения коммунизма. Теперь, когда Кирюха что-то мог понимать о религии, православных храмов, Домов Божьих практически не осталось. Одни были разрушены так называемыми «борцами с опиумом для народа», другие уже позже представителями «коричневой чумы», фашистами, совместно с домами городов, производственными зданиями и малыми семейными храмами в виде красных углов в избах сельских глубинок. А те, что уцелели, так как строились на века и их стены даже снаряды больших калибров и авиабомбы не брали, им партийцы, которые у власти, нашли, в целях экономии средств, на постройки складских помещений, церквям, храмам и соборам «унизительное» существование, как склады для ядохимикатов, материальных ценностей или даже ликёро-водочной продукции и бочек с селёдкой.