Вам тоже предстоит разобраться в лабиринтах своей души и понять, кто Вы и зачем на этой планете, если для Вас это актуально.
Книга предназначена для широкого круга читателей, в том числе, для поколения Y, вступающего во взрослую жизнь.
Твои глаза знают одну реальность,
тогда как твоё сердце не столь опрометчиво
и не ограничивает себя
виденьем лишь одной определённости.
Они расположились на пологой горе, утомлённые дорогой. В свете мерцающих звёзд и полноликой луны она вглядывалась в родные глаза, наполненные миллионом миров, танцующих в бескрайнем просторе его Вселенной. Она лежала полуобнажённая и влекомая, устроив голову на его бедро и видела их общую сердцевину, пронзённую жизнью. Он гладил её волосы, что-то пел, окутанный бархатом ночи и смотрел в даль, созерцая будущее…
Они двигались на лошадях тайными тропами, под звенящим куполом неба и их сердца бились в такт, а волосы развивались в серебряном свете луны под переливы кетцалей и пересмешников. Это был их мир, их особое пространство глубокой связи с землей, с её первозданной силой, вскормившей их душу и плоть.
Любовь была одним дыханием на двоих. И каждый дышал полной грудью, понимая принцип сообщающихся сосудов и каждый знал – завтра будет их новый день…
Анет спала, когда в её комнату вошёл отец. Он недовольно посмотрел на свернувшееся калачиком тельце и прогремел, глядя в окно:
– Анет, я говорил тебе, не спи так долго! Уже утро, а ты всё ещё тянешься и носом не ведёшь. Вставай, негодная! – Анет, сонно потирая глаза, пыталась понять резкую перемену между сном и явью, которые столь разительно отличались не в пользу последней, где резал слух властный голос отца: – Тебе мало было вчера опозорить меня и матушку? Да ещё в пасхальную неделю! Ты думаешь, можно взять и выбросить всё, что мы для тебя сделали? Нет, Анет! Думай, прежде чем что-либо сказать другим! Надо же, вздумала перечить отцу! Вот возьму прут, и всю твою спесивость как рукой снимет!
Анет еле сдерживалась, чтобы не расплакаться, уткнувшись в подушку.
– Нет, батюшка, вы не так меня поняли, – бормотала она, выбираясь из-под одеяла, – я и не думала как-то огорчать вас с матушкой, хотела просто сказать, что мне неприятно слышать, когда искажают правду о Христе и его учениках.