– Что?! – закричал отец, – да кто ты такая, чтобы судить об этом? Я сказал: «Проклятые убийцы Христа – его ученики». И я порочу Христа? Да кто ты есть, чтоб говорить мне такое?!
– Батюшка, почему, зная сердцем правду о Христе, люди сами в неё не верят? Поймите же, не было для Христа ничего неизвестного. Он выбрал их. Он знал об этом. Его воля! Он принёс жертву, но жертвой не был! – Анет так отчаянно произнесла последние слова, что отец буквально выскочил из её комнаты, громко хлопнув дверью.
Девочка сидела опустив голову, и солёные слёзы катились по её бледным щекам. Фигура отца напомнила ей сейчас старый оживший вулкан, взорвавшийся раскалённой лавой и утверждающий свою власть бескомпромиссно и грубо. Такую огнедышащую гору она видела на картинках в книге, с интересом читая про её необузданный характер и способности.
Анет долго не спускалась к завтраку, и мать, заметив это, послала горничную проверить, не случилось ли чего дурного. Та вернулась растерянная и удивлённая:
– Вашей дочери нет в комнате.
Мать окинула задумчивым взглядом гостиную и произнесла:
– Наверно, она на сеновале, около своих кроликов. Беги туда, накажи, чтобы немедленно пришла ко мне.
Горничная мигом вернулась и объявила:
– Её и там нет, матушка. Ума не приложу, где искать.
Мать быстро встала, отложив шитьё в сторону.
– Где же эта бездельница? Всё утро думаю, как усмирить её норов. Управы на неё нет!
Мать быстро надела накидку и вышла во двор. День был тёплый, хоть и пасмурный. Она прошлась вдоль забора, размышляя, видимо, о предстоящем разговоре с дочерью, и вдруг увидела невероятно счастливую Анет, входящую в калитку с букетом луговых цветов.
– Мама, посмотрите, кого я нашла! – воскликнула дочь, доставая из кармана маленького птенчика. – Он выпал из гнезда. Я покормлю его и согрею. Малыш непременно вырастет и станет летать. Я смогу, мамочка! – и аккуратно положила птенчика обратно, опустив в карман и цветочек из букета.
Мать недовольно посмотрела в сторону Анет, словно эта девчушка действовала на неё удручающе. В глазах дочери она чувствовала какую-то необузданную силу и власть над собой и, вспоминая своё благочестивое поведение в детстве, словно ждала подвоха от своей непредсказуемой и непоседливой наследницы.
– Я наказывала утром быть дома и завтракать со всеми, как это положено в приличной семье! А у тебя одни глупости на уме: то цветы, то барашки, то кролики. Теперь вот это, – с брезгливым видом мать указала пальцем на карман платьица дочери. – А знаешь ли ты, что он и дня не проживёт без мошек и комаров всяких. Он не ест то, что ты станешь ему давать, – с гневной уверенностью добавила она.