Бабушка пахла пыльным мёдом, сухими розами и кедром. Это был не дух, а запах времени – вещи, которая не торопится. Когда Надя была маленькой, она часто забиралась к ней на кухню после школы – не за конфетами, а просто… чтобы посидеть. Послушать, как молчит человек, который прожил слишком много, чтобы болтать попусту.
В тот день бабушка молчала дольше обычного. Она сидела у окна в выцветшем сером платье, что носила, кажется, с войны. На столе стояла чашка, давно остывшая, и тарелка с яблоками, срезанными точно, тонко – будто в этом было особое искусство.
Надя, лет семи, подошла. Бабушка поднялась – скрипнули суставы, зазвенели стекла в шкафу. Она достала маленькую шкатулку из дальнего ящика комода, открыла её – так осторожно, словно там жило что-то дышащее.– Иди сюда, – сказала она вдруг, тихо, но без мягкости.
Внутри, на бархатной подкладке, лежал странный медальон. Он не был красив в привычном смысле – не золотой, не блестящий. Тусклый металл, древний рисунок, и крошечный, тёмно-зелёный камень в центре. Он смотрелся инородно среди простой, почти нищенской обстановки квартиры.
– Никому не показывай. Даже отцу, – сказала она.
– Почему?
– Потому что не каждый должен помнить. Иногда забытое – не потерянное, а просто ждёт.
Бабушка вздохнула. Она редко говорила о прошлом. Словно каждое слово оттуда стоило ей чего-то. Но в тот вечер она заговорила, будто знала, что ребёнок всё равно не поймёт – но когда-нибудь вспомнит.
– Это… не наше. Но и не совсем чужое. Его оставили люди, с которыми нас что-то связывало. Очень давно. На юге. В горах, где ветер режет скалы, как нож ткань.
Надя слушала, затаив дыхание.
– Там есть место. Старое. Каменное. Монастырь. Я видела его только один раз – когда была совсем молодой. Мы были проездом. И всё, что я помню – это запах. Камня и масла. И ощущение, что я что-то должна. Но не знала – что.
– А я?
Бабушка посмотрела на неё. Долго. Будто впервые.
Этот медальон – он как ключ. Или якорь. Ты должна взять его, когда придёт время.– Может, ты узнаешь. Может, тебе это место скажет больше, чем мне. Ты… у тебя есть дар видеть то, что другие пропускают.
– А когда?
– Когда снова увидишь эти стены. Бабушка лишь улыбнулась. Грустно.