– Анжелика, я не могу оспаривать его слова, так как он более опытный специалист и изучал, как я понял, конкретно все виды амнезий, причины их развития и методы реабилитации. Я понимаю, что ты боишься и переживаешь, но причин не доверять не вижу. – успокаивал Захар, ободряюще улыбаясь.
Вот только подозрительность и неприязнь к господину Краснову у меня с каждым днём росли в геометрической прогрессии, как и недоверие. Я не понимала себя, но и не прислушиваться к своей интуиции уже не могла. Попросила папу Мишу навести справки на Александра Фомича, но кроме той информации, что уже слышали от него, ничего выявить не удалось. Да и репутация у него была почти идеальной.
Мама Максима и Кира уговаривали меня поехать с ними в Москву, жить у них в доме, чтобы быть ближе к Максиму, но я колебалась. Во-первых, помнила настоятельные рекомендации нейрохирурга не бередить память насильно, а во-вторых, ко мне была запись на несколько операций. Отказать людям, ждущим своей очереди, из-за своего положения, я не могла.
Поэтому, уже через неделю, в дождливое осеннее утро, я с Кариной и папой Мишей провожала семью Верновых, давая им улететь в Москву без меня. Все то время, что Максим пробыл в клинике, я никогда не оставалась с ним наедине. Даже когда папа Миша попросил проконсультировать по УЗИ сердца, я в палату вместе с собой затащила и Карину. Выше моих сил было смотреть на любимое лицо и понимать, что в глазах нет искорки узнавания. Это рвало моё сердце на части!
Когда все стали прощаться перед посадкой, я стояла в стороне от всех и члены семьи Верновых по очереди подходили ко мне. Мы говорили друг другу прощальные слова и крепко обнимались. Я, уже по привычке, держала на руках Марику. В тот момент, когда Кира, поцеловав меня, протянула руки, чтобы забрать девчушку, я затылком почувствовала волну от взгляда, заставившую всё моё тело покрыться мурашками. Такое со мной происходило только тогда, когда на меня смотрел Максим! Растерянный взгляд Киры подтвердил мои мысли. «Он у тебя за спиной!» – прошептала она мне губами и уже обращаясь к брату, громко воскликнула:
– Макс! Ты решил мне помочь и сам понесёшь Марику?
Я закрыла глаза и на миг стиснув Шоколадку в объятиях, сразу передала её в руки подошедшего парня и пробормотав: «Извините, я кое-что забыла сказать Ирине Сергеевне», почти побежала в прочь. Ноги заплетались, пытаясь развернуть меня обратно, но я упорно шагала всё дальше от Максима. Услышать вежливое шаблонное прощание от него я сейчас просто не могла! Мне до боли в руках хотелось притянуть его к себе, вплести пальцы в волнистые каштановые пряди, которые сильно отросли и сейчас кольцами спадали на лоб, поцеловать чётко вылепленные губы! Вот о чём я грезила! А равнодушие меня бы только в очередной раз полосонуло острым лезвием, оставив в душе очередной шрам! Нет, бежать от него, бежать! Остановившись возле родителей Максима, я ещё раз поцеловала их и сославшись на головную боль, быстрым шагом пошла к выходу из здания аэропорта. Уже у дверей я, не выдержав, обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на Максима и наткнулась на его задумчивый взгляд, направленный прямо на меня. Я замерла, точно зверушка в свете фар! Грудь словно обожгло кипятком, и я судорожно вдохнула! Почувствовав, что слёзы подбираются к глазам, поспешно отвернулась и выскочила на улицу. Сделав несколько шагов в сторону от дверей, я привалилась спиной к стене здания и поднеся костяшку пальца ко рту, прикусила, заглушая всхлипы. Как же тяжело! Как мучительно так прощаться, не зная, вспомнит он меня или нет! Не имея возможности выразить напрямую свои чувства! Соленые ручейки бежали по щекам, но я даже не вытирала их, сохраняя в памяти мгновения нашей встречи взглядами.