Глава 2
Услышав своё имя, я торопливо достала из сумочки салфетки и быстро вытерла мокрое лицо. Отойдя от стены, я помахала рукой Карине, которая встревоженно оглядывалась по сторонам.
– Вот ты где! Я уже волноваться начала, не увидев тебя со всеми! – она взяла мои руки и вгляделась в лицо.
– Мой лимит выдержки себя исчерпал. – вымученно улыбнулась я подруге.
– Могла бы не ехать сюда. Все бы тебя поняли. Зачем себя истязаешь? – нахмурила лоб Карина.
– Ты ведь знаешь, Мусь, мне нужно было хоть так, но побыть ещё немного рядом с ним. – ответила я, поглаживая её пальцы.
Карина очень сильно переживала эту ситуацию. Она даже не смогла вести Максима по психологической реабилитации. Сказала, что очень много знает о наших отношениях, чтобы быть беспристрастной. Как я не давила на её профессиональный долг, уговорить не удалось.
– Ты пойми: я смотрю на него и вижу вас двоих вместе в то время, когда вы были в Москве – счастливые, влюблённые, окрылённые! И как, по-твоему, я должна говорить, что у него все будет отлично?! Я не могу обманывать, Ликунь! И не буду этого делать, даже если сейчас ложь будет во благо! – чётко пояснила мне Карина в первые же дни после того, как Максим пришёл в себя.
В итоге для него наняли другого психолога, у которого я не могла поинтересоваться о результатах терапии. Я нисколько не злилась на Карину, даже была восхищена её преданностью мне. Она понимала и поддерживала, даже если это шло вразрез с её профессиональными принципами.
Как будто это было вчера, помнила день, когда Максим пришёл в себя и не узнал меня. Именно Карина нашла меня возле двери его палаты, лежащую возле стены, сжавшись в маленький жалкий комочек, уливавшуюся слезами. Она молча, прилагая усилия, подняла меня на ноги, которые были слабыми и грозились вот-вот подломиться, снова уронив моё тело на пол клиники. Обняв за талию, почти доволокла на себе до кабинета папы Миши. Я была в такой полной прострации от боли и шока, что не сопротивлялась, когда в меня вливали успокоительные препараты. Недавно перенесённый стресс, от которого я ещё не восстановилась, дал о себе знать и я снова потеряла сознание.
Неделю после этого я провела дома под домашним арестом Ирины Сергеевны. Она, как сиделка, почти всё время проводила у меня дома, лишь на пару-тройку часов уезжая к Максиму. Готовила для меня вкусняшки, по минутам давала успокоительные и укрепляющие лекарства, развлекала меня. Даже находясь в своём коконе из переживаний и разрывающих мою душу воспоминаний, я не могла не оценить всю её заботу. Но и молчать тоже не могла. Поэтому, в один из вечеров, когда мы поужинали, я завела разговор.