Всё началось с запахов – в памяти вспыхнули ароматы жареных пирожков, которые мама готовила по воскресеньям. В такие дни вся квартира наполнялась теплом, будто мы жили не в четырёх стенах, а в настоящем доме. Я чувствовал это тепло даже сейчас, но оно было таким мимолётным, что ускользнуло, как только я попытался за него ухватиться.
Перед глазами промелькнула картина: маленькая кухня, я сижу за столом, рассеянно черчу на листке бумаги что-то, что тогда казалось мне важным – может, карту вымышленного королевства, где я был королём. Мама ставит передо мной тарелку с пирожками и ласково улыбается.
– Опять свои рыцарские битвы рисуешь? – спрашивает она.
Я поднимаю голову и уверенно киваю. Её смех – звонкий, светлый – эхом звучит в моей памяти.
Но тут же приходит другой образ – папа. Его хмурый взгляд, крепко сжатые губы. Он никогда не понимал моих рисунков.
– Лучше бы помог по хозяйству, – сказал он однажды, забирая у меня листок с очередной «битвой». Я не ответил, но внутри что-то сжалось.
Этот момент почему-то всплыл сейчас, как затонувший корабль из глубин. Тогда я не понимал, почему его слова так сильно ранили. А сейчас… сейчас я всё понял. В тот день я впервые почувствовал, как тяжело не быть тем, кем от тебя ждут.
Я провёл рукой по своему лицу, будто пытаясь стереть эти воспоминания. Но они жили во мне, прочно укоренились, как сорняки. Я поднялся и подошёл к окну. Снаружи темнота сплелась с блеклым светом уличных фонарей. Дождь лениво барабанил по подоконнику, превращая всё за стеклом в размытое пятно. Казалось, что мир за окном – это всего лишь картина, слишком далёкая, чтобы до неё дотянуться. Прислонился лбом к холодному стеклу.
– Может, если бы всё было иначе… – прошептал я, не зная, что хочу этим сказать.
Но внутренний голос ответил: «Иначе не будет». Дождь усилился, дробь капель по стеклу стала громче, настойчивее, словно мир снаружи пытался что-то сказать. Я прижался к подоконнику, пальцами нащупал трещину на раме. Всё в этом старом доме, как и во мне, носило следы времени: царапины, сколы, мелкие шрамы, которые рассказывают свою историю.
Я отвернулся от окна, чувствуя, как тишина комнаты давит на грудь. Она была глухой, обволакивающей, но не спокойной – это была тишина, полная невыраженных слов и не прожитых чувств.