Он выдохнул, и голос стал мягче, почти дружеский:
– А сейчас – лето. Горячий сезон. Женщины в мини. Всё как ты любишь.
Он улыбнулся. Но знал – сейчас не флирт, а переговоры. И на кону не отпуск. На кону – моё «да».
– Плевать мне на этих женщин. Я не из тех, кто гонится за каждой. Мне нужна та, которая ушла не потому, что не заинтересована… А потому что слишком умна, чтобы просто лечь в мою постель, не выбив мне сначала мозги.
Голос сорвался не на крик – на тишину. На ту, в которой ты слышишь, что тебя уже ранили. И рана – живая.
Он замолчал и только тогда понял: разговор вышел из зоны шутки. Мы уже не обменивались фразами. Мы расставляли позиции.
Я встал медленно. Потянулся – не для тела. Для паузы. Чтобы дать ему почувствовать: момент закончился. Всё, что дальше – совсем другая сцена.
– И знаешь что? У меня тоже отпуск.
Он поднял взгляд – почти не веря.
– Данте? Ты – и отпуск?
Сказал это так, будто я предложил войну. Или любовь. Или то и другое – одновременно.
– Я хочу познакомиться поближе с твоей Энн, – сказал я спокойно. Почти лениво. Как будто речь шла не о женщине. А о чём-то, что можно взять в руки и проверить на вес.
Нико напрягся. Это было видно даже по тому, как он перестал дышать.
– Или всё-таки с Кейт?
Он спрашивал, но уже знал. Это был не вопрос. Это была ловушка, в которую мы оба уже вошли.
Я усмехнулся легко. Почти дружелюбно. Почти.
– И с Кейт тоже. Ты же знаешь меня.
Сказал так, будто напомнил правило. А на самом деле – перезаписал его.
Он закатил глаза, будто только этим мог выразить всё, что думал обо мне – и не сгореть.
– Ты невыносим, Данте.
Голос был раздражённый. Но в нём звучало то, что ни один враг не скажет – только брат.
– Скажешь Энн – она не пойдёт.
Я говорил спокойно. Почти ласково.
– А ты ведь не хочешь, чтобы всё сорвалось, Нико?
Это был не вопрос. Это был узел и я держал оба конца верёвки.
Он вздохнул тяжело, словно внутри что-то сдалось. Смотрел на меня, как на шторм, который уже идёт. Который не договорится и не спрашивает. Он знал: дальше – только держаться или уйти с пути.
– Я думаю… Что ты уже что-то натворил.
Он не повышал голос – не было смысла.
– Что ты, сукин сын, уже начал. Даже если ещё ни разу не коснулся.
Я подошёл к нему. Похлопал по плечу. Один раз медленно. Без слов. Без лишнего. Как ставят точку. Или прощение. Или предупреждение.