Я поднялась наверх.
Туда, где уже сервировали завтрак.
Воздух был прохладным, ещё не успевшим нагреться от дня, и пах чем-то… дорогим.
Как будто солнце распылило свой парфюм раньше времени.
И в этом аромате было всё: соль, цитрусы, загар и предчувствие чего-то, что лучше не называть.
На длинном столе уже стояли тарелки с фруктами, тёплыми круассанами и мимозой в тонких бокалах.
Скатерть – безукоризненно выглажена, стулья – выверены по оси, а из динамиков негромко струился джаз – чувственная обработка чего-то, что когда-то было невинным.
Я подошла к перилам. Просто – посмотреть на море.
Оно было… глубоким. Тихим.
Слишком красивым, чтобы доверять.
Такой синий – как глаза мужчины, который умеет лгать, не дёрнув ни одним мускулом. Такой безмятежный, что захотелось прыгнуть в него – только чтобы проверить, обманет ли оно тоже.
И вдруг – за спиной голос:
– Ну что, русалочка, решила показаться на свет?
Я не повернулась сразу. Мне нужно было два вдоха. Чтобы взять себя в руки. И не убить взглядом. Мир внезапно стал слишком тесным для воздуха.
Я повернулась.
Он.
И я поняла – я ещё не до конца протрезвела. И, может быть, слава Богу. Потому что если бы была трезвой – отвела бы глаза. А так – просто смотрела.
Как он идёт.
Как свет касается его кожи.
Как белая льняная рубашка подчёркивает загар и силу. Рукава закатаны. Преднамеренно небрежно. Как будто он может всё – и при этом не спешит.
Он шёл медленно.
Знал, что за ним смотрят. Но не играл.
Он – не тот, кто нуждается во внимании. Он – тот, на кого внимание падает, как вода на камень: естественно.
Я не знала его имени.
Но я знала его лоб.
Складку между бровей.
Я знала, как у него очерчены скулы – будто их вырезал кто-то, кто слишком увлекался совершенством, у кого не было ни жалости, ни промаха.
Я знала, что его губы – слишком выразительны для мужчины. И опасны для женщины, которая слишком долго была одна.
И когда он поднял взгляд – мне показалось, кто-то дёрнул за внутренний занавес. Где-то в груди. Слишком резко. Слишком точно.
Глаза – спокойные. До неприличия.
Как у человека, который знает, что может испортить тебе всё настроение одной фразой.
Он смотрел не на платье.
Не на губы.
Он смотрел – как будто считывал код доступа. Взгляд – ленивый, как у хищника, который знает: добыча никуда не денется.
В пальцах – бокал мимозы. Я взяла его со стола раньше, чем подошла к перилам. Я сделала глоток. Спряталась за вкусом.