Он усмехнулся:
– Просто иногда забываешь, кто ещё слушает.
Он ушёл.
А я остался.
С бокалом.
С её образом.
С планами, в которых кровь и лаванда пахнут одинаково.
И если вечер пройдёт гладко – ночь… Ночь будет либо концом моей войны, либо началом её сценария.
А я давно знаю: она – не та женщина, в которую играют. Она – та, которую читают. Но до конца – не дочитывают. Потому что начинают сгорать с первой страницы.
Я поднялся первым.
Палуба второго уровня была пустой, как вычищенный разум после длинной ночи. Только лёгкий запах соли, подогретый утренним солнцем, и шелест воды у корпуса. Я выбрал место под навесом – не из-за солнца, а потому что спиной к морю всегда легче читать выражения лиц. Особенно когда речь идёт о партнёре.
Валерио пришёл вовремя, как всегда. Его шаги были ровными, туфли звенели по лестнице как метроном. Он не любил говорить лишнее, но всегда знал, что сказать, чтобы поставить точку. Или два выстрела.
– Красиво у тебя, – бросил он, не глядя по сторонам.
– Ты пришёл не за пейзажем, – ответил я, поднимая бокал и не приглашая сесть – он сам знал, где его место.
Он уселся напротив. Сел как человек, которому всё равно, чей это трон. Но я знал: Валерио уважал правила. Свои. А я – знал, как заставить их работать на меня.
– Дело в Милане, – начал он, вытащив из внутреннего кармана аккуратно сложенные документы.
– У кого оно теперь? – спросил я, не глядя на бумаги.
– У нас. Почти.
Я поставил бокал, наклонился вперёд, локти – на колени. Его глаза искали мою реакцию, но я держал лицо как лёд. Я не играл в покер – я в нём жил.
– Почти – это когда половина в морге, вторая – в бегах? – спросил я.
Он улыбнулся. Он знал, что я люблю, когда чисто.
– Первая – уже в списке похорон, вторая – звонит нам завтра. Боятся.
– А должны уважать.
Я взял папку, пролистал первую страницу – на второй уже понял: расчёт верный, цифры – точные. Один из наших будет наблюдать, один – подкупать. Остальные – не наше дело.
– Что с Марчиано? – спросил я, возвращая папку.
– Переехал на юг. Или делают вид. Его жена в Неаполе. Сын – в Швейцарии.
– Сына верни, – сказал я, вытирая пальцы салфеткой. – Через адвоката.
– И что скажем?
– Что мы – семья. Заботимся.
Валерио усмехнулся.
– Ты стал мягче.
– Нет. Просто начал с другого конца.
Мы замолчали. Вдалеке плеснулась волна, лениво, как девушка, вытягивающая ноги в шелке. Я наблюдал за чайкой, которая пролетела мимо и не осмелилась сесть.