Спокойно.
Будто этот вечер был ради неё.
Наклонился так, как делают это те, кто привык, что им не отказывают, поцеловал её в щеку. Ближе к уху.
Туда, где остаётся не прикосновение – а память.
И произнёс:
– Я не мог не поцеловать вас. Вы прелестны. Умны. Редкая комбинация.
Я не пошевелился.
Не потому что не мог. Потому что не имел права.
Но внутри – всё сжалось.
Не из ревности.
Из знания.
Из точного, разрезающего понимания: этот мужчина вёл себя так, будто мог быть угрозой.
И я – не позволю.
Он ушёл.
Она смотрела ему вслед.
Тихо.
Спокойно.
Как женщина, которая всё поняла. Но не сказала. Ни слова.
И я понял – она слышала всё.
Не то, что он сказал.
А то, что было между его словами.
Как и я.
Ты можешь владеть яхтой, поваром, столом.
Ты можешь контролировать встречу, контролировать угрозы, контролировать чёртов шторм.
Но ты не контролируешь женщину, которая решила – быть свободной.
И я видел, как её свобода смотрит на меня.
И как моя – умирает.
Иногда ты боишься, что потеряешь её.
Но ещё страшнее – что кто-то другой поймёт её раньше.
После разговора с Валерио, после того как на борт поднялись те, кого Нико назвал «бизнес-партнёрами» Данте, я почувствовала, как воздух изменился – не ощутимо, неуловимо, а на том уровне восприятия, где запах страха прячется за парфюмом, а интуиция кричит шёпотом.
Это был не аромат духов, не след вечернего макияжа, не знакомое напряжение от мужского взгляда, а нечто иное – состояние пространства, которое вдруг стало плотнее, холоднее, глуше.
Я знала, как пахнет опасность. Её не спутать с ничем – это как озноб на сухой коже в тёплом помещении, как тонкий звон в ушах, как внезапная пустота в груди, в тот момент, когда ты понимаешь: здесь не просто встречаются ради контракта, здесь делят сферы влияния, здесь молчат не от вежливости, а потому что каждое слово – это выстрел.
Я увидела вооружённых мужчин на другой яхте. Они не прятались, но и не демонстрировали себя. Просто стояли – слишком неподвижно, слишком спокойно. Люди, у которых за спиной – не охрана, а приговор. Оружие под пиджаками, взгляды без эмоций. Это не был бизнес. Это была система, в которую входишь не по контракту, а по венам.
И я поняла, что попала туда, где правила написаны кровью, где даже тишина охраняется.
Я ничего не сказала. Потому что иногда молчание – не признак незнания. Это выбор. Единственный способ выжить, когда ты – не гость, а свидетель. Я не знала, куда мы попали, Энн, но я знала, что нам надо выбраться, и чем раньше – тем больше шансов, что нас не затянет в этот мир, где дружба означает лояльность до могилы, а женщина может стать частью декораций, которые снимают после сцены.