– Уж не обижайся на меня Егорушка, возьми ты их, ради Христа. Впору мне тебе самой платить.
Улыбается ей в ответ Егорка и покупает на эти деньги вкуснятины всяческой и перед Евлампией на столе раскладывает. Вот так и живут душа в душу, стараясь друг другу угодить.
А вот уж, когда совсем плохо стало Лукьяновне, послала она Егорку к сыну своему известить о хворях, чтобы еще вживу повидаться да попрощаться на всякий случай. Растолковала, где его найти в Петрине за горой.
И вот он стоит перед дверью. После долгой стукотни Егорки в дверь вышел на крыльцо босой мужик с красным опухшим лицом, черты которого неуловимо схожи с материнскими. Хмурый, недовольный:
– Чё надо?
– Я от матери вашей Евлампии Лукьяновны!
– Ну?
– Уж больно хворает она, просила навестить ее, попрощаться може.
– А ты кто таков? – продолжал допрос мужик.
– Я на хвартере у них живу, подмогаю в меру сил.
– Ну? – мужик переступил с ноги на ногу и вдруг зевнул, обдавая Егора перегаром.
– Да вот, в любое время отойти может, – решил сгустить краски Егорка, чтоб, как-то усовестить мужика, разжалобить его.
– Ну так ведь жива еще? – ни одна жилка не дрогнула на пропитом его лице.
Почесал мужик одной ногой другую и выдал такое, что захолонуло у Егорки сердце:
– Помрет, придешь – скажешь! – и с этими словами захлопнул дверь перед носом парнишки.
Никак не мог опомниться Егорка. Столбом стоял у двери. А потом побрел восвояси, не зная, что будет говорить Лукьяновне про ее сына, чего обещать. Когда пришел, совсем расстроился. У той в глазах было столько ожидания, что впору хоть назад иди и силой тащи поганого мужика к матери родной! Да разве он, Егорка, справится? Отводя глаза, пробормотал парнишонка невнятное, что, мол, явится вскоре. Всё поняла Лукьяновна. Задрожали ее губы, слезинка скатилась по щеке. И всё равно вругорядь вздрагивала от любого шума, на дверь с надеждой поглядывала. Но уж больше ни про сноху, ни про сына словинушки не молвила.
Через некоторое время совсем слегла Лукьяновна, и ухаживал за ней Егорка почище родного внука. А ведь за больным лежащим человеком, известно сколько нужно пригляду да хлопот. Смотрела на него больная благодарными обожающими глазами, а сказать ничего не могла, потому, как отнялся язык по болезни. Только помыкивает Лукьяновна да плачет. А он ее успокаивает: