а ещё я начал находить её волосы. везде. даже там, где их не может быть. в холодильнике. внутри книг. между клавишами ноутбука.
(наука говорит, что человек теряет до сотни волос в день. значит, у меня есть запас ещё на три года. потом – тишина.)
post scriptum.
сегодня в кафе официантка назвала меня «счастливчик» (я заказал два кекса – свой и её). я не стал объяснять.
post post scriptum.
если ты думаешь, что это безумие – попробуй-ка прожить день на месте своих воспоминаний. посмотрим, кто громче захочет выть.
/.
(это не дневник. это акт вскрытия – я аутопсий самого себя, пока не найду тот самый роковой орган, который позволил ей уйти.)
/.
я пришел воплощать любовь.
полночь.
я пришел воплощать любовь. не ту, что пишут в открытках. а ту, что оставляет синяки на бёдрах и ожоги на губах. ту, что выбивает дверь с петель одним шёпотом.
я пришел воплощать любовь. но почему-то получаются только её суррогаты:
– ночи, где тела сталкиваются, но не встречаются;
– слова «останься», замаскированные под «всё нормально»;
– пустые коридоры между «ты мне нужен» и «я тебя люблю».
я пришел воплощать любовь. а вместо этого коллекционирую её неудачные копии:
1. девушка, которая звонит только после полуночи (мы целуемся так, будто хотим украсть друг у друга воздух);
2. та, что называет меня другим именем (я не поправляю);
3. та, что плачет в ванной (я стучу в дверь, но не ломаю её).
я пришел воплощать любовь. но мои руки – это грабли. каждый раз наступаю на одни и те же зубья.
post scriptum.
вчера увидел в метро пару: они смеялись над одним анекдотом. у меня сжались кулаки. не из-за злости. просто вспомнил – настоящая любовь пахнет не страстью, а общим шампунем.
post post scriptum.
если ты читаешь это и думаешь: «какой циник» – ты ошибаешься. циники не пишут о любви. это пишет голодный. а голод – последняя форма веры.
/.
(это не манифест. это крик человека, который слишком долго целовал зеркала, думая, что это окна.)
/.
Brodsky was the first
3:47 am.
бродский был первым, кто сказал мне, что одиночество – это вертикаль. я тогда не понял. теперь – слишком хорошо.
я читал его в переходах, пил его строки вместо кофе, жевал рифмы как жвачку от тоски. он обещал, что «ничто не кончается так, как должно», но забыл добавить – а как тогда жить с этим?
я пытался писать как он – с холодной яростью и горячим льдом в слогах. получалось только второсортное подражание. как виски из-под прилавка – жжёт горло, но не греет.