Он выбежал на задний двор клуба. Парковка «Утопленника» представляла собой жалкое зрелище – разбитый асфальт, усеянный осколками стекла, лужи с радугой бензина, отражающие тусклый свет города, пара старых ржавых мотоциклов, брошенных здесь, казалось, целую вечность назад. Его «Волга» 1972 года, предмет его гордости, о которой он сейчас и не вспоминал, стояла в самой большой луже, словно тонущий корабль, покорно принимающий свою участь. Она отражала в мутной воде разбитую на осколки луну, словно предзнаменование. Он посмотрел на отражение и увидел в нём не только свою машину, но и свою разбитую душу, тонущую в пучине сожалений и страха. Каждый осколок луны казался укором за то, что он недостаточно внимателен, недостаточно заботлив, недостаточно… хорош для неё. Он знал, что должен найти Алису. Пока не стало слишком поздно. Пока этот гнетущий страх не превратился в реальность, которую он не сможет пережить.
– Она ненавидела эту машину. Говорила, что она похожа на гроб на колёсах… и что я слишком много вожусь с ней вместо того, чтобы уделять время ей… – прошептал Макс в пустоту, и его голос утонул в тихом гуле ночного города. В этих словах, как назло, сейчас крылась горькая правда. Он погрузился в воспоминания о тех моментах, когда предпочитал возиться с карбюратором, вместо того чтобы выслушать её рассказ о новом проекте на работе. Теперь эти мелочи, на которые он не обращал внимания, превратились в огромные непреодолимые препятствия между ним и возможностью исправить то, что, возможно, ещё можно было исправить. Ему нужно было выбраться из этой трясины вины и начать действовать. Алиса ждала, он это чувствовал.
Руки сами потянулись к бардачку. Затаив дыхание, Макс откинулся на спинку водительского сиденья. Сердце колотилось, а в голове настойчиво пульсировал один вопрос: как такое возможно? Среди кучи кассет – его кропотливо собранного архива за последние пять лет, запечатлевшего каждый концерт, каждую репетицию, каждую глупую шутку Грозы, – лежал предмет, которому там точно не место: её дневник. Чёрная кожаная обложка холодно поблёскивала в свете уличного фонаря, словно насмехаясь над его растерянностью.
В последний раз, когда я его видел, он был заперт в её тумбочке. На замочке с сердечком… "Она всегда так оберегала свои тайны", – пронеслось в голове. В памяти всплыл образ Алисы, сидящей на полу, нахмурив брови, склонившейся над исписанной страницей. Он никогда не смел вторгаться в её личное пространство, уважал её потребность в уединении. Но сейчас… Сейчас все правила словно перестали действовать.