– Я знаю, что ты слушаешь, – добавила мама, улыбаясь. – И я знаю, что ты уже думаешь, что наденешь.
Джесс рассмеялась, спрятавшись под одеялом.
– Может быть, я останусь дома. Посижу с Черри, попью чай, почитаю книгу.
– Да, конечно. Только если ты скажешь ему, что у тебя остался последний шанс встать с кровати до того, как автобус уедет без тебя.
Черри, лежавший у изножья кровати, поднял голову и тихо залаял.
– Видишь? – Малати указала на него. – Даже он знает, что ты опаздываешь.
Джесс села, вздохнув.
– Почему ты всегда права?
– Потому что я твоя мама. Это врождённый навык.
Она встала, оставив тепло постели позади. Воздух был прохладным, но не холодным – таким, что заставлял двигаться быстрее, думать тише.
Её комната была как маленькая вселенная: стены украшены старыми фотографиями, записками от друзей, вырезками из журналов о путешествиях, которых она пока не делала. Книги стояли аккуратными рядами, хотя половина лежала вперемешку – после последней ночи, когда она не могла уснуть и читала до утра.
Она подошла к окну. За ним – Карлтон. Улицы, покрытые листьями. Старые качели, которые скрипели на ветру. И река, которая текла.
– Ну что, Черри, – произнесла она, надевая джинсы поверх нижнего белья. – Сегодня я должна выглядеть так, будто мне всё равно.
Пёс не ответил. Просто посмотрел на неё, зная, что это ложь.
Школьный автобус приехал с опозданием. Как обычно. Он остановился с глухим скрипом тормозов, казалось, он сам не хотел начинать новый учебный год. Кузов был покрыт царапинами, сколами краски и следами дождей прошлых лет. Окна поблёскивали под утренним светом, затянутые плёнкой пыли и времени. Внутри сиденья обтянуты потёртым винилом, местами порванным, из которого торчала вата. Запах стоял плотный – старый текстиль, резина, смешанная с холодным ароматом осени и едва уловимым следом сигаретного дыма. Кто-то распылил освежитель, но тот только усилил ощущение замкнутого пространства.
Пассажиры входили неспешно. Некоторые смеялись, другие молчали, пряча тревогу за телефонами и капюшонами. В воздухе висело напряжение первого дня. Не радость, не страх – неопределённость. То состояние, когда ты знаешь, что всё начнётся снова, но ещё не понял – как именно.
Автобус набирал пассажиров. Кто-то шумел, кто-то прятал взгляд, кто-то просто смотрел в окно, глядя, как Карлтон просыпается вместе с ними.