Орегон всегда был странным в это время года. Не мрачным, нет – а каким-то прозрачным. Будто всё стало чище. Мысли, чувства, даже голоса людей звучали немного иначе – глуше, осторожнее.
Джессамин любила эту пору. Она считала, что осень – самое честное время года. Лето обманывало надеждами, зима замораживала их, весна пробуждала заново. А осень говорила правду. Тихую, болезненную, но настоящую.
Именно в этот день она впервые собиралась в школу после долгих каникул.
Солнце проснулось вместе с ней. Мягкое, чуть серое, но настоящее. В доме пахло кофе, свежими булочками и чем-то ещё – домашним, тёплым, родным.
– Просыпайся, моя принцесса, – услышала она голос матери.
Малати Огден всегда знала, как разбудить её без резкостей. Просто входила в комнату, открывала шторы, ставила рядом кружку с горячим шоколадом и добавляла одну фразу:
– Сегодня будет особенный день.
Джесс потянулась, прикрывая глаза ладонью от слабого света. Её волосы растрепались, одна прядь упала на лицо, другая закрутилась вокруг пальца. Она не хотела вставать, а взгляд её зацепился на суетливой и заботливой матери.
Мама была женщиной, которая дышала тишиной. Её присутствие само по себе успокаивало – она несла в себе какой-то древний покой, накопленный годами жизни в маленьком городке Карлтон. У неё были короткие белые волосы, которые она никогда не могла отрастить до уровня плеч – они росли медленно, будто не хотели мешать её мыслям. Она часто экспериментировала с причёсками, делая лёгкие завивки, немного удлинённые чёлки, а иногда просто оставляла их короткими и прямыми.
Её глаза – светло-голубые, почти прозрачные – всегда смотрели с пониманием. В них не было осуждения, только сочувствие и забота. Кожа – бледная, с едва заметным румянцем щёк. Она выглядела так, словно родилась для внутреннего света, а не для яркого.
Каждое утро она начинала с того, чтобы напомнить себе: «Сегодня я буду доброжелательной. С собой и с другими».
Малати работала медсестрой в местной больнице, но её милосердие не заканчивалось за её рабочим днём. Она помогала соседям, знала всех в городе по имени, а если кто-то болел – первая приносила суп и тёплый плед. Дом, где они жили с Джессамин, пах чем-то домашним – травяным чаем, свежим печеньем, старыми книгами и эфирными маслами, которые она капала в аромалампу по вечерам. Это был дом, в котором чувствовалась забота. А всё потому, что Малати каждую деталь быта превращала в акт любви.