Она подошла, взяла его холодную, почти невесомую руку, чтобы нащупать пульс. И в этот момент мир для нее сузился до одной точки. Исчезли звуки больницы, приглушенный плач дочери, даже собственное дыхание. Вместо этого ее накрыло ледяной волной чужого, запредельного страха. Это был не просто страх смерти, а нечто более глубокое, более древнее – ужас перед абсолютной, непроглядной тьмой, перед распадом, перед полным и окончательным исчезновением. Он был настолько сильным, настолько личным, что Майя на секунду ощутила его так, будто это она умирает, будто это ее сознание стоит на краю бездны. Сердце пропустило удар, потом еще один, забилось часто-часто, отдаваясь в висках.
«Что за черт…» – пронеслось в голове.
Она резко отдернула руку, словно обожглась. Наваждение схлынуло так же внезапно, как и нахлынуло, оставив после себя тошнотворную слабость и липкий пот на лбу. Пульс старика под ее пальцами уже не прощупывался.
– Время смерти… два тридцать семь, – произнесла она механически, стараясь, чтобы голос не дрожал. Обычные слова, обычная процедура. Но что-то внутри нее треснуло. Это было не сочувствие, не профессиональная эмпатия, к которой она привыкла. Это было… вторжение.
– Ну вот, а ты говорила, чудес не бывает, – Лёша заглянул в смотровую, его лицо было нарочито невозмутимым. – Отмучился бедолага. А ты чего бледная, как покойник? Неужто дед тебе на ушко свою последнюю волю шепнул? Типа, «не дайте Лёше доесть мой больничный кисель»?
Майя выдавила слабую улыбку. – Что-то вроде того. Пойду еще кофейку наверну, а то боюсь, составлю ему компанию прямо здесь. Этот ноябрь меня доконает. Ветер такой, будто вселенская скорбь по радио транслируют.
Она вышла из смотровой, чувствуя, как по спине катятся мурашки, не связанные с больничным сквозняком. Трещина в обыденном, едва заметная, прошла по ее миру, оставив после себя привкус чужой смерти и необъяснимый холод внутри. И предчувствие, что это только начало.
Глава 2: Фантомные боли
Выходной встретил Майю свинцовой тяжестью в голове и мерзким ощущением недосыпа, словно кто-то выкачал из нее все силы, оставив лишь пустую оболочку. Город за окном ее небольшой квартиры на седьмом этаже типовой панельки тоже не радовал: низкие, брюхатые тучи цеплялись за крыши, грозясь вот-вот пролиться очередным унылым дождем. Ветер, не унимавшийся со вчерашней ночи, продолжал свою траурную песнь в проводах, и от этого звука становилось только тоскливее. «День сурка с поправкой на апокалиптические завывания», – хмыкнула Майя, наливая себе уже третью чашку кофе, такого крепкого, что сводило скулы.