Ощущение ледяного ужаса, пережитое у койки того старика, не отпускало. Оно засело где-то глубоко внутри, как заноза, периодически напоминая о себе тупой, ноющей тревогой. Майя пыталась отмахнуться, списать все на банальное переутомление – ночи без сна, постоянное напряжение, нескончаемый поток чужих страданий рано или поздно должны были дать о себе знать. «Просто нервы шалят, – убеждала она себя, – обычный профессиональный сдвиг по фазе. Еще пара таких смен, и я сама начну видеть чертей, а не только пациенты».
Она слонялась по квартире, пытаясь занять себя чем-то осмысленным: включила музыку, но та показалась слишком громкой, слишком навязчивой; взялась за книгу, но строчки расплывались перед глазами, не складываясь в слова. В конце концов, она просто уселась у окна, наблюдая за серым, безрадостным течением городской жизни. Внизу, на перекрестке, вереница машин нетерпеливо сигналила, пешеходы, закутанные в шарфы и капюшоны, спешили по своим делам, стараясь не замечать друг друга. Обычный ноябрьский день, пропитанный ощущением скорого увядания.
Внезапно ее взгляд зацепился за велосипедиста, молодого парня в яркой куртке, который слишком резво пытался проскочить перекресток на мигающий зеленый. Из-за угла вывернул серый седан, водитель которого, очевидно, тоже куда-то опаздывал. Майя даже не успела подумать – все произошло в одно мгновение. Удар был несильным, почти скользящим, но парень не удержал равновесие и завалился набок, неловко выставив правую руку, чтобы смягчить падение.
И в ту же секунду острая, пронзительная боль обожгла правую кисть Майи. Такая резкая, такая реальная, словно ее собственную руку защемило между молотом и наковальней. Она вскрикнула, инстинктивно отдергивая руку от подоконника, на который опиралась. Кофе из чашки, стоявшей рядом, плеснул ей на джинсы. Пальцы свело судорогой, запястье прострелило так, будто внутри взорвалась петарда.
«Какого…?!»
Зажмурившись от боли, она посмотрела на свою руку. Ни царапины. Кожа была бледной, но целой. А боль никуда не делась – тупая, пульсирующая, она разливалась от пальцев к локтю. Внизу, на асфальте, велосипедист сидел, морщась и держась за правую кисть. Водитель седана уже выскочил из машины, что-то встревоженно ему говорил.
Майя смотрела на них, не в силах отвести взгляд, а ее собственная рука продолжала гореть чужой болью. Это было абсурдно. Невозможно. Но так реально. Она чувствовала фантомный хруст костей, которого не было, ощущала жар травмированных тканей, которых у нее не повреждали.