Но долго ли длился этот свет? После свадьбы отчим снял маску. Он стал раздражительным, часто приходил домой нетрезвым, поднимал голос на маму, потом – на Макса. Лизи впервые узнала, что значит, когда ребёнок становится «маленьким и невидимым», чтобы не вызвать гнева взрослого. Макс всё чаще вставал между отчимом и сестрой. Мама пыталась сглаживать углы, но была словно потеряна. В доме исчезли уют, безопасность, смех. Лизи пряталась с книгой под одеялом, а Макс всё чаще ночевал у друзей или просто не спал, чтобы защитить сестру. Лизи быстро повзрослела. Она знала, что такое не просить лишнего, уметь молчать, прятать слёзы, когда слышишь крики за стеной. В ней жила память о прежнем детстве – как о далёкой стране, из которой она была изгнана.
Она научилась запоминать счастливые моменты – когда Макс приносил ей мороженое, когда мама вдруг обнимала её ночью, когда старый плюшевый мишка напоминал о папе. Но главное – она всегда знала, что рядом есть Макс. Он был её тихим рыцарем, оберегающим её в этом разрушенном королевстве.
Сначала всё действительно казалось лучше. Михаил был высоким, с густыми тёмными волосами и насмешливыми глазами. Он улыбался, приносил домой коробки конфет, покупал Лизи кукол, а Максу – дешёвые часы и наушники. Он казался человеком, у которого всё под контролем, – даже мама стала улыбаться чаще, даже начала напевать, готовя ужин. Лизи снова рисовала, а Макс мечтал о футбольной секции. Они почти поверили, что мир снова стал добрым. Почти.
Михаил работал хирургом в местной больнице. Он гордился своей работой, ходил в белом халате даже дома, бросая фразы вроде: «Если бы не я, этот город давно бы скопытился» или «Ты знаешь, сколько я зарабатываю за одну смену?» Его уважали – или, вернее, боялись – коллеги, и он всегда подчеркивал, что без него больница давно бы развалилась. Но истинное положение дел знал каждый врач в коридоре. Михаил был взяточником. Он не смотрел на очередь в коридоре, он смотрел на конверты. У него был свой список пациентов – тех, кто «больше дал». Простые люди сидели сутками под его дверью, а те, кто платил, заходили без очереди. Он всегда говорил: «Я же не благотворительный фонд». Макс однажды подслушал, как Михаил хвастался по телефону: «Да я на одном аппендиксе больше зарабатываю, чем твои юристы за месяц». Лизи тогда не поняла смысла, но запомнила его довольное лицо.