Дни превратились для нее в череду тайных вылазок к различным терминалам и системным узлам «Икара». Работать приходилось урывками, преимущественно в те «ночные» часы, когда остальные пассажиры, измученные неопределенностью и речами Финча, погружались в тяжелый, беспокойный сон. Роскошные, но теперь пугающе тихие коридоры и салоны корабля становились ее исследовательской лабораторией. Она была создателем «Вечной Спирали», и хотя протокол «Омега» блокировал прямой доступ к ядру управления, Элиана знала свою систему как никто другой. Она помнила о скрытых диагностических портах, о недокументированных возможностях анализа необработанных данных, о тех «тайных тропах в коде», которые инженеры иногда оставляют для себя на случай непредвиденных обстоятельств.
Ее главной целью было найти следы того самого внешнего сигнала, который, по словам Лиама, инициировал «Омегу», и подтвердить его слова о направленном движении корабля. Она начала с архивов сенсорных логов, пытаясь восстановить картину событий за минуты и секунды до «аварии». Большинство высокоуровневых отчетов были либо стерты, либо заблокированы «Омегой», но Элиане удалось получить доступ к сырым, нефильтрованным потокам данных от внешних датчиков. Это было все равно что пытаться найти иголку в стоге сена – триллионы бит информации, регистрирующих каждый квант энергии, каждую гравитационную флуктуацию.
Она часами сидела, сгорбившись над экраном одного из вспомогательных терминалов в малоиспользуемой библиотеке корабля, ее глаза болели от напряжения, а пальцы порхали над сенсорной панелью. Роскошные кресла из натуральной кожи больше не казались удобными, тишина давила, а безупречно чистый воздух пах пылью несуществующих архивов. Она сравнивала показания магнитометров, гравитационных сенсоров, детекторов частиц, ища аномалии, выбивающиеся из общего фона.
И она нашла.
Сначала это была едва заметная рябь в показаниях гравиметрических датчиков за несколько минут до основного «толчка» – короткий, строго сфокусированный гравитационный импульс, направленный не на «Икар» в целом, а на определенный сектор его двигательного отсека. Такой импульс мог бы вызвать локальное искажение пространства-времени, достаточное для имитации физического удара и вывода из строя чувствительной электроники маневровых двигателей. Затем, почти одновременно, она зафиксировала сверхкороткий всплеск зашифрованных данных на частоте, обычно используемой для прямой связи с ядром «Сириуса», – тот самый сигнал, который, вероятно, и активировал «Омегу». Он был настолько коротким и так искусно замаскирован под фоновый шум, что стандартные системы мониторинга его попросту проигнорировали.