– Ничего не вижу! – парирует мама. – Посмотри, какая она малипусечка девочка! Какие щечки красивенькие.
Или:
– Дети, бабушка из магазина конфет принесла… Делим поровну: пять Злате, пять Ане. О! Анютик, смотри, мне тут лишнюю положили… возьми себе.
Я слушала и удивлялась. В моем детстве таких церемоний не было. Мама со мной особо не сюсюкалась. Взять вот хотя бы случай с пострадавшей шевелюрой.
В один не очень прекрасный день ко мне подошла мама и заявила:
– Так, Катя, давай сюда голову, вшей гонять будем! – Плюхает с размаху керосином.
– Ма-а-ам! Больно! Ты мне полголовы сожгла!
– Не боись! До свадьбы заживет!
– Мам, а что это слоями отваливается?
– Ой! Это кожа слезает… Прости.
Было, мягко говоря, неприятно!
Другой инцидент, который вернул меня из розовых детских мечтаний на реальную почву, произошел в возрасте пяти-шести лет. Мама вдруг предложила прогуляться, и я, воодушевленная этой идеей, тут же побежала собираться. В голове крутилась одна мысль: «Ура! Со мной родители наконец гулять будут».
Я схватила своих игрушечных зверят – лисенка с бельчонком – и, подумав, что на улице им будет холодно, сообщила маме, что их нужно одеть. Она за десять минут из того, что было под рукой, мастерски соорудила зверятам шапочки и пальтишки.
«О! Классно! Наконец со мной кто-то будет играть», – радостно думала я.
Мы отправились в лес. Я разложила игрушки, изобрела для них целую игру, зову их играть… и вдруг замечаю, что взрослые вовсю накрывают пикничок: там уже и вино разливают, и закуски раскладывают. На мои попытки втянуть их в свою игру мама только сказала:
– Катенька, ну ты поиграй, поиграй там сама, ну пожалуйста.
В общем, сюсюканья от родителей в моем детстве было не дождаться. Но время идет очень быстро. И если в моем детстве мама была занята своей жизнью и работой, то нянчиться с внуками ей уже не позволяло здоровье. Третьего и четвертого она физически не могла брать к себе даже в гости.
Мы старались особо не нагружать ее, но случилось так, что в какой-то момент все же явились к маме перекантоваться на пару месяцев, пока в нашей квартире был ремонт. Косте и Максиму было года три-четыре.
Мы не заметили, как «пара месяцев» перевалила за год. Мальчишки-погодки разносили квартиру, бесились, а сверху в их кучу-малу еще прыгали Злата и Аня. «Баб, мона шкаф?» – А там блузки шелковые, платья. – «Нет, нельзя». – «Значит, мона!» И дверь, поломку которой мы дружно скрывали, р-раз, падает на пол. Бабушка в предвкушении нашей депортации.