– Мам, как ты можешь? Это же я, твой ребенок. А он просто зять.
– Тихо! Молчи.
Она его боготворила. А он ей яичницу жарил, с салом и помидорами. По запросу, в любое время.
* * *
Несмотря на хороший уход, радость возвращения мамы в строй была недолгой. За первым инсультом последовал второй, затем третий. Врачи старались как могли. Но маме, которая занимала руководящую должность и не испытывала денежно-материальных проблем, было трудно принять свою нарастающую беспомощность.
Она все больше грустнела, ворчала по пустякам и жаловалась на помощниц по дому, которые то не так убрали, то не так приготовили. Мы перевезли ее к сестре, продолжая по выходным навещать. Работа, дети, проблемы… хотелось быть ближе и чаще встречаться, поэтому мы искали квартиру рядом с нашим домом. В какой-то момент соседи по лестничной площадке переезжали в другой район, и мы купили маме квартиру напротив нашей. Все обустроили, перевезли. Мальчишки ходили к ней рассказать о спортивных достижениях. Старшие девочки – посекретничать. Маша любила стихи рассказывать (советская традиция сохранилась!).
Мама с жаром приговаривала:
– Вот Анька, Анька-то молодец! Научилась стрелки рисовать, совсем как я. Красотка, и сисечки выросли что надо! Не зря капустой кормила девчонку.
– Мам, она целыми днями гуляет с этими своими… пацанами. Не могу заставить сесть за уроки.
– А ты сама что в шестнадцать лет делала? Дай человеку нормально прожить свою молодость! Пусть гуляет.
Иногда мама говорила:
– Вот бы зятек мне яишенку пожарил сейчас…
И Макс приходил и готовил все, как ей нравится.
На свое семидесятилетие она попросила купить ей что-нибудь нарядное, чтобы прилично было выйти на улицу. Мы устроили большое семейное застолье. И хотя наряд мы, конечно, купили, мама больше не выходила. Фактически она теперь все время сидела перед телевизором или у окна и не особо хотела делать упражнения для реабилитации. А через полгода почти перестала вставать.
Соседки у подъезда все время спрашивали:
– Кать, как мама? Мы так с ней смеялисьвсегда, передай, что скучаем, пускай выходит.
Было больно видеть маму сидящей или лежащей почти без движения. Это ее-то, человека-осьминога: сто дел в минуту, одной рукой красит глаз, другой простынку гладит, ногой помешивая борщ, и второй ногой еще что-то изображает.