– Может обоз их всполошил? – заметил дед.
– Не похоже. – Задумался хозяин, оглядывая склоны оврага. – Ты вот что, – обратился он к мальцу, – ступай к ребятам, успокой их, и пусть сидят, не шелохнуться. Мы еще тут покумекаем. А если чего, бегом сюда…
– Ну? – спросил хозяин у деда. – Что скажешь?
– Мало ли чего привидится. – Отмахнулся тот. – Кто еще кроме нас тут может быть?
– А отчего воронье всполошилось?
– Кто их знает?! Лисица рыщет, может медведь весенний бродит. Леса-то дикие, нелюдимые…
Хозяин подозрительно продолжал оглядывать заросли по краям ложбины.
– Хорошее здесь место для засады… Вот что я думаю. Может, разбойники?
– Это верно. Тут и притаиться просто, и со склонов вдарить в самый раз…
– Вот то-то!.. Глянь, справа елка вздрогнула.
Напротив, в лесной чаще, еле уловимо закачались ветви.
– Кто-то там есть.
– Может кабан?
– Да нет, не кабан…
Кто-то зашевелился и замер в глубоком сугробе. Всего лишь мелькнул. Но они успели распознать в пне под лапником лицо и попятились за кусты. Человек их не заметил, его манил приближающийся обоз. Он пристально вглядывался, щурясь от ослепительной дали. Впалые щеки темнели грязной щетиной. Широкополый шлем низко сидел на голове, присыпанный для неприметности снегом.
Хозяин с тревогой прошептал:
– Не разбойник это, ландскнехт, похоже. Вишь, поля шлема широкие?
– Высматривает, злодей, добычу. – Старый перекрестился. – Господи, помилуй!
За спиной ландскнехта, разодрав тишину криками, вспорхнули из глубины леса птицы.
– Ползи к ребятам, будем уходить! А я помогу купцам и догоню вас… – сказал хозяин, подтащив к себе, завёрнутый в тряпицу лук; быстро развязал тесемки, размотал тетиву. Перевалившись на бок, одним рогом ореховой кибити1* упёрся в ступни ног, на другой – с силой навалился всем телом. Лук загудел, выгнулся, тетива напряглась, замерла. Он вставил в паз стрелу и посмотрел на обозников. Те, не замечая опасности, зевали, сонно глядели на суетных птиц над лесом. Хозяин поднялся на колени, прицелился. Замёрзшая на морозе жила, лениво вытягиваясь, захрустела. «Сейчас мы вас разбудим!» Он распрямил спину, замер… пальцы побелели, а белый пух оперения прилип к волосам бороды… тетива резко хлестанула.
От избытка скорости стрела перекосилась в воздухе, но, успокоившись, вошла в ровный полёт – запела, запела и стукнула в обледенелый полоз передних саней. Мужики спохватились, забегали, стали перекликаться. Задние побежали в голову обоза, посмотреть, а передние, сообразив, кинулись к оружию.