Первая стрела, сбив немца на снег, смешала вражий напор. Обозники воспряли духом, закричали лихо…
– Господи, помилуй мя! – выдохнул ушастый малец, самый юный из всех, и испуганно перекрестился. Руки его затряслись, тетива не хотела попадать в насечку стрелы.
– Спокойно… поуверенней… – дед помог ему. – Они тоже нас бояться!
– Я не боюсь! – ответил малой, чуть не плача. – Я впервые в человека стреляю!
Дед взглянул в серые глаза. Темные точки на серой радужке. Ресницы взмокли. Малый серьезный. Смертельный грех почуял.
– Отмолим… За Отчину Бог простит… – успокоил Дед.
– Знаю, а на душе неуютно… – ответил мальчик и отвернулся, пряча горе.
Дед прикусил губу: «Чего в нем хозяин нашел? Зачем взяли сироту? Сразу видно – не боярский отпрыск. Нежели отчаянно драться, думает, рассуждает… Не получится из него настоящего подлаза … Писцом или толмачом станет, это у него пойдет, толмачем особенно…»
Другие ребята сноровистые, уверенные, скинув шапки, раскраснелись на морозе, не говорили не слова, только успевали наклоняться за стрелами. Глаза деда радуются: «Молодец, ах, хорошо резанул! Ах, хорошо, как зайца на лету!» Мальчишки от его вскриков оборачиваются, улыбаются, стали соперничать, кто метче.
Но хозяин не разделял веселости, хмуро оглядывался и вдруг, опустив лук, сказал громко: «Вот они, долгожданные!» Ребята остановились и вытянули шеи, глядя на поворот оврага.
Как привидения средь бела дня, выехала колонна рыцарей крестоносцев. Их лошади с трудом торили дорогу в глубоких сугробах, накидки мели по снегу. Выворачивая нутро захрипела медная труба.
Купцы, увидав перед собой целую рать, бросили оборону и врассыпную припустились наутек.
– Так, ребята! – сказал хозяин и закинул на спину колчан. – Этих стрелы не возьмут. Не отставать, бегом с мужиками! Авось, в лесу не догонят. Биться с такой оравой – ратники нужны, а мы – разведка…
* * *
Овраг перешел в берёзняк, сугробы обмельчали. Лошади крестоносцев, хлюпая по проталинам и разметая тяжелый весенний снег, перешли на рысь, обогнав пеших. Рыцари, нагнув головы в шлемах, словно на турнире, гнали людей между деревьев, хладнокровно ударяя копьями. Сраженные падали, ползли стонали. Их добивали ландскнехты.
Одного купца пешцы, нагнав, стали вытряхивать из богатой шубы. Тот, сумасшедше, слепо выкатил очи, обледенелые волосы от ужаса торчали дыбом. Его обшаривали, наживую срывали перстни. Окутанный паром вражьего дыхания, купец слышал хруст своих пальцев, будто не чувствуя боли, шептал: «Оставьте, дайте помереть… Потом все возьмете, потом… Дайте помолиться». Глаза застывали …