– Слепая змея – ничего не боится, – вспомнил Бируни китайскую пословицу и приготовился дальше писать о звездах, но не суждено было ему в этот ничего о них написать.
Внизу загрохотали чьи-то уверенные тяжелые шаги. И вновь калам остался не у дел. В залу шумно вошел помощник начальника городской стражи – Рустам. Широкие плечи воина загородили весь дверной проем, и сильный громкий голос разорвал тишину в пристанище ученого мужа.
– Я за тобой, учитель, – подобно грохоту боевых барабанов, прогремел Рустам. – Ты должен мне помочь разгадать тайну. Я очень боюсь ошибиться…
Бируни подружился с Рустамом во время похода в Индию. В том походе воин много помогал Мухаммеду, а когда они вернулись домой, то здесь уже светлый ум Бируни несколько раз оказался настолько полезным Рустаму, что тот не гнушался склонить перед ученым свою гордую голову. Правда, обращался Рустам за помощью очень редко. Только в крайних случаях, в таких, как сейчас…
– Сегодня ночью, – уже в полголоса проговорил Рустам, – недалеко от дворца султана убили дервиша. И у него нашли письмо для султана. Что в том письме я не знаю, но мне дали два дня, чтоб найти убийцу. Сам султан повелел. А если я не найду…
Рустам потер ладонью шею и шумно вздохнул. В глазах воина Бируни узрел еле заметный туман тревоги. Зловещая угроза, как паук, цепкой паутиной беспощадно окутывала судьбу Рустама. Султан Махмуд прославился свирепой жестокостью далеко за пределами своих владений. Страшная кара ждала того, кто не исполнит повеление Махмуда или в чем-то будет ему прекословить. Горе, тому…
Бируни, без лишних слов, согласился помочь попавшему в беду воину и поспешил к месту убийства дервиша.
По дороге он узнал, что на рассвете труп дервиша обнаружили воины дворцовой стражи. Они же нашли и письмо, которое их командир при первой возможности передал визирю султана. Стражники письма не открывали, потому как на нем была печать бухарского эмира. Султан же, прочитав письмо, встревожился, спросил, что еще нашли у дервиша и велел срочно разыскать убийцу.
Дервиш лежал лицом вниз средь сиренево-желтых цветов шафрана. Левая сторона его загорелой дочерна шеи была наискосок рассечена страшным ударом. Огромная рана развернулась, обнажив красное, цвета перезрелой арбузной мякоти, мясо в траурной кайме из черной запекшейся крови.