– Мы не гребаные идиоты, – говорит Баш.
– Конечно, нет. Ты мой сын, и я хочу, чтобы ты вернулся домой, где тебе самое место.
Кас стоит рядом со своим близнецом.
– Дворец фейри больше не наш дом.
– Я могу это изменить. – Динь начинает спускаться по ближайшей тропинке. – Я попросила твою сестру отменить твое изгнание и вернуть тебе крылья. Это меньшее, что мы можем сделать, чтобы показать нашу добрую волю. – Она останавливается посреди дорожки и смотрит на нас через плечо. – Давайте объединим Неверленд и прекратим боевые действия. Это все, чего я сейчас хочу. Возвращайтесь домой, мои дорогие сыновья. Дворец готов принять вас с распростертыми объятиями.
Крылья сверкают в сумрачном снежном свете дня, она взлетает и исчезает за следующим поворотом в облаке волшебной пыли.
Глава 4
Баш
Мои глаза горят, когда я смотрю, как она уходит, мой близнец так же неподвижно стоит рядом со мной.
Кажется, мы не можем отвести взгляд.
Это реально? Спрашивает Кас.
Если это не так, то это лучшая иллюзия, которую я когда-либо видел.
Неужели наша дорогая сестра опустилась бы так низко? Чтобы обмануть нас миражом нашей собственной матери?
Мое сердце колотится, руки дрожат. Я не могу игнорировать давящую тяжесть в груди, побуждающую меня что-то сделать. Но что? Что, черт возьми, нам с этим делать?
Если она настоящая, то как? Как она вернулась?
Я не знаю, злюсь ли я, или грущу, или испытываю горечь, или благоговение, или, может быть, все это вместе. Может быть, мои эмоции похожи на тарелку бабушкиного супа, на все овощи, оставшиеся после сбора урожая. Нарезала кубиками, сделала пюре, перемешивала, перемешивала и перемешивала.
Нэна ненавидела нашу маму. Тогда я думала, что соперничество матерей и бабушек – это нормально. В конце концов, предполагалось, что они оба любили моего отца, и соперничество за привязанность и внимание короля не было для меня чем-то странным.
Но теперь я понимаю, что Нэна ненавидела Динь, потому что она была бессердечной сукой.
Нэна ненавидела Динь-Динь, потому что Динь-Динь не любила моего отца. Она использовала его.
Она всегда была такой? Иногда я задаюсь вопросом, какой была моя мать до того, как потеряла Питера Пэна и сошла с ума.
А теперь…
Когда золотое сияние Динь-Динь исчезает вдали, я, наконец, поворачиваюсь и проверяю Пэна.
Его взгляд прикован к той же неподвижной точке, но его внимание гораздо дальше.