человек, который провел при дворе в России около десяти лет. Это был
придворный математик Фридриха, его звали Леонард Эйлер. Я набралась смелости
и испросила у него личной аудиенции, в надежде, что он поделится со мной
глубоким знанием страны, куда мне предстояло отправиться. Я не могла
предвидеть, что наша встреча изменит всю мою жизнь.
Моя первая встреча с Эйлером произошла в маленьких покоях при дворе в
Берлине. Этот человек простых привычек, но блестящего ума встретился с
девочкой, которой в скором времени было суждено стать царицей. Вероятно, мы
были странной парой. Он был один в своей комнате, высокий мужчина хрупкого
телосложения, с длинной шеей, большими темными глазами и длинным носом.
Смотрел он немного искоса, поскольку из-за наблюдений за солнцем был слеп на
один глаз. Эйлер был не только математиком, но и астрономом.
– Я не привычен к беседам, – начал он. – Я лишь недавно приехал из
страны, где за разговоры могут повесить.
Это было первое, что я узнала о России, и уверяю тебя, предупреждение
Эйлера сослужило мне добрую службу в последующие годы. Он рассказал, что
царица Елизавета Петровна имеет около пятнадцати тысяч платьев, двадцать
пять тысяч пар туфель, что она швыряет туфли в головы министров, если не
согласна с ними, и по малейшему своему капризу посылает людей на виселицу. У
нее тьма любовников, а в пьянстве она еще более невоздержанна, чем в амурных
похождениях. Царица не терпит, если у кого-то имеется свое мнение.
Когда мне удалось сломать лед его неловкости, мы с доктором Эйлером
стали встречаться чаще и провели немало времени вместе. Он предложил мне
остаться при дворе в Берлине и стать его ученицей по математике, поскольку
разглядел у меня большой талант к этой науке. Однако это, увы, было
невозможно.
Эйлер даже готов был ради меня поступиться интересами Фридриха, его
покровителя. На то имелась веская причина, и дело было не только в том, что
король Пруссии был не слишком одарен в математике. Эйлер объяснил мне эту
причину в последнее утро моего пребывания в Берлине.
– Мой маленький друг, – сказал он, когда я пришла к нему в лабораторию
в это судьбоносное утро, чтобы попрощаться.
Я помню, он полировал линзы шелковым шарфом – он всегда этим занимался,
когда думал над какой-либо задачей.
– Я должен кое-что рассказать тебе перед тем, как ты уедешь. Я хорошо