Две минуты спустя – мертв. И в газетах не писали, что…
– Если только вы не убили его, – перебила я. Соларин рассмеялся.
Ослепительная улыбка совершенно преобразила его лицо.
Он придвинулся ближе и положил мне руки на плечи. Я почувствовала, как
от его пальцев по моему телу растекается тепло.
– Если нас увидят вместе, мне не поздоровится, поэтому, пожалуйста,
выслушай то, что я должен тебе сказать. Я не стрелял по машине твоей
подруги. Однако в исчезновении ее шофера нет ничего случайного.
Я глядела на него в изумлении. Мы с Лили договорились никому ничего не
говорить. Откуда он об этом знал, если сам не делал это?
– Вы знаете, что случилось с Солом? Знаете, кто все-таки стрелял?
Соларин посмотрел на меня, но промолчал. Его руки оставались на моих
плечах. Теперь они напряглись, словно он старательно отдавал мне тепло.
Снова ослепительная улыбка. Когда он улыбался, он был похож на мальчишку.
– Они были правы относительно тебя, – тихо сказал он. – Ты одна такая.
– Кто был прав? Вы что-то знаете, но не говорите мне, – резко сказала
я. – Вы предостерегаете меня, но не говорите, чего я должна бояться. Вы
знаете предсказательницу?
Соларин неожиданно убрал руки с моих плеч, и лицо его снова стало
бесстрастным, как маска. Я понимала, что испытываю судьбу, но остановиться
уже не могла.
– Вы все знаете, – сказала я. – А кто был человек на велосипеде? Вы
должны были его видеть, раз шли за мной. Почему вы преследуете меня,
предостерегаете, но ничего не хотите объяснить? Что вам нужно? При чем здесь
я?
Я остановилась, чтобы перевести дыхание. Соларин пристально смотрел на
меня.
– Я не знаю, как много могу рассказать тебе, – мягко и ласково произнес
он, и впервые я уловила легкий славянский акцент в его безупречном
английском произношении. – Что бы я ни рассказал, это подвергнет тебя еще
большей опасности. Я прошу верить мне, потому что сильно рискую, просто
разговаривая с тобой.
К моему огромному изумлению, он придвинулся ко мне еще ближе и коснулся
моих волос так нежно, словно я была маленькой девочкой.
– Держись подальше от этого шахматного турнира. Никому не доверяй. На
твоей стороне могущественные друзья, но ты не понимаешь, в какую игру
играешь…
– Какая сторона? – сказала я. – Не играю я ни в какую игру!
– Нет, играешь, – ответил он, глядя на меня как-то странно, словно