упала с обрыва.
Мирей оттащила ее подальше от предательского склона.
– Почему мы должны прозябать в этом затхлом аббатстве, когда вокруг все
наполнено жизнью? – посетовала Валентина.
– Потому что мы монахини. – Мирей поджала губы, подошла к подруге и
сильно сжала ей руку. – Наш долг – молиться за весь род человеческий.
В это время поднимающийся со дна долины теплый туман принес с собой
такой сладкий аромат, что все вокруг сразу пропиталось запахом цветущей
вишни. Мирей постаралась не обращать внимания на сладостный трепет, который
пробудил запах весны в ее собственном сердце.
– Хвала Господу, мы еще не монахини, – отозвалась Валентина. – Мы всего
лишь послушницы, до того времени, пока не дадим обетов. Еще не поздно
избежать этой доли. Я слышала, как старшие монахини шепчутся о том, что по
всей Франции бродят солдаты, грабят монастыри, хватают священников и
препровождают их в Париж. Может быть, кто-нибудь из солдат доберется сюда и
препроводит в Париж и меня. Он будет каждую ночь водить меня в оперу и пить
шампанское из моей туфельки!
– Солдаты не всегда так очаровательны, как ты, похоже, считаешь, -
сказала Мирей. – Кроме того, их дело – убивать людей, а не водить их в
оперу.
– Но это же не все, что они делают, – сказала Валентина, понизив голос
до таинственного шепота.
Девушки добрались до вершины холма, здесь дорога выравнивалась и
становилась значительно шире. Вымощенная плоским булыжником, она была похожа
на мостовые в больших городах. По обеим ее сторонам были посажены огромные
кипарисы. Возвышаясь над морем вишневых садов, они выглядели такими же
чопорными, запретными и чуждыми этому месту, как аббатство.
– Я слышала, – прошептала Валентина на ухо своей кузине, – что солдаты
проделывают с монахинями ужасные вещи! Стоит солдату наткнуться на монахиню,
к примеру, в лесу, как он достает из штанов нечто, засовывает в монахиню и
двигает этим. После того как он закончит, у монахини появляется ребенок!
– Какое богохульство! – вскричала Мирей, таща за собой кузину, хотя
губы ее против воли изогнулись в легкой улыбке. – По-моему, ты слишком
дерзкая для монахини.
– Точно, об этом я и твержу все время, – согласилась Валентина. – Я бы
скорее согласилась стать невестой солдата, чем Христовой.
Когда наконец кузины достигли аббатства, их встретили четыре двойных