– Ллуэллин, существуют законы о вывозе золота и драгоценностей, не
говоря уже о предметах исторической ценности. Вы что, сошли с ума или вам
хочется, чтобы меня засадили в какую-нибудь арабскую тюрьму?
– Гарри возвращается, – спокойно сказала Бланш, вставая словно для
того, чтобы размять ноги.
Ллуэллин торопливо сложил фотографию и убрал в карман.
– Ни слова об этом моему зятю, – прошептал он. – Мы обсудим все еще раз
перед твоим отъездом. Если ты заинтересуешься, это может принести нам обоим
деньги. Большие деньги.
Я кивнула и тоже встала, когда Гарри приблизился к нам. В руках у него
был поднос с бокалами.
– О, а вот и Гарри с флипом на всех, – сказал Ллуэллин. – Как это
любезно с его стороны. – Наклонившись ко мне, он прошептал: – Терпеть не
могу флип. Помои для свиней, вот что это такое.
Он забрал у Гарри поднос и помог расставить бокалы.
– Дорогой, – сказала Бланш, глядя на свои наручные часики, украшенные
драгоценными камнями. – Гарри вернулся, все мы здесь, почему бы тебе не
пойти и не поискать предсказательницу? Уже без четверти двенадцать, а Кэт
должна услышать свое предсказание до наступления Нового года.
Ллуэллин кивнул и ушел, явно испытывая облегчение оттого, что ему
представился случай сбежать от ненавистного флипа. Гарри посмотрел ему вслед
с подозрением.
– Ты знаешь, – сказал он Бланш, – мы живем вместе уже двадцать пять
лет, и я все время ломал голову, кто же каждый раз выливает флип в цветы под
Новый год.
– Флип отличный, – сказала я.
Коктейль был густой, с обилием сливок и восхитительно крепкий.
– Этот твой братец…– начал Гарри, обращаясь к жене. – Все эти годы я
поддерживал его, а он выливал мой флип в цветы. Пригласить предсказательницу
– первая достойная мысль, которая пришла ему в голову.
– На самом деле мы узнали о ней от Лили, – сказала Бланш. – Хотя откуда
ей самой стало известно, что в отеле "Пятая авеню" есть предсказательница,
один Бог знает. Возможно, Лили играла здесь в шахматы, – сухо добавила
Бланш. – Похоже, теперь в шахматы играют повсюду.
И Гарри принялся занудно разглагольствовать о том, как бы отбить у Лили
дурную привычку к шахматам. Пока он говорил, Бланш старательно
воздерживалась от дискредитирующих замечаний: в этой семье каждый из
супругов обвинял другого в том, что их единственное чадо выросло таким
заблудшим созданием.