Лили не просто играла в шахматы, она больше ни о чем не хотела думать.
Ее не интересовали ни бизнес, ни замужество, и это больно ранило
родительское сердце Гарри. У Бланш и Ллуэллина вызывали отвращение
"неотесанные" знакомцы Лили и "нецивилизованные" места, где она предпочитала
проводить время. Честно говоря, то всепоглощающее высокомерие, которое
породили в Лили шахматы, было просто невыносимо. Все ее главные достижения в
жизни заключались в перестановке фигур на шахматной доске. Поэтому мне
трудно было обвинить ее домашних в том, что они несправедливы к Лили.
– Дай мне рассказать, что поведала предсказательница по поводу Лили, -
говорил Гарри, не обращая внимания на недовольную мину Бланш. – Она сказала,
что молодая женщина, не имеющая отношения к моей семье, сыграет важную роль
в жизни Лили.
– Гарри это понравилось, можешь себе представить? – с улыбкой заметила
Бланш.
– Она сказала, что в той игре, которая зовется жизнью, пешки – это
сердце. Пешка может изменить свой ход, если ей поможет женщина извне. Я
думаю, это относилось к тебе.
– Предсказательница сказала: "Пешки – душа шахматной игры", – перебила
мужа Бланш, – Кажется, это цитата.
– Как ты это запомнила? – спросил Гарри.
– Ллу записал все прямо на салфетке, – ответила Бланш. – "Это игра
жизни, и пешки – ее душа. И даже самая последняя пешка может стать
королевой. Тот, кого ты любишь, повернет реку вспять. Женщина, которая
вернет вашу дочь в лоно семьи, перережет связь отождествления и приведет
события к предсказанному финалу".
Бланш отложила салфетку и, не глядя больше на нас, сделала глоток
шампанского.
– Ты видишь? – радостно сказал Гарри. – Я понимаю это так, что ты
совершишь чудо, заставишь Лили отложить шахматы и зажить нормальной жизнью.
– На твоем месте я бы умерила пыл, – холодно сказала его жена.
Появился Ллуэллин, таща за собой, как на буксире, предсказательницу.
Гарри встал и освободил ей место рядом со мной. Мое первое впечатление было,
что надо мной сыграли шутку. Предсказательница оказалась совершенно
диковинным существом, таким старым, что ей самое место было в витрине
антикварного магазина. Вся какая-то согбенная, с шарообразной прической,
похожей на парик, она уставилась на меня сквозь очки, продолговатыми
лепестками разлетающиеся к вискам. Оправа очков была усыпана горным