грацией, Соларин шагнул в сторону, пододвинул сопернику стул и помог тому
усесться.
– Ублюдок, – прошипела Лили. – Он пытается добиться расположения Фиске,
заставить его сдаться до того, как игра началась.
– А может, ты слишком строга к нему? – громко спросила я.
Несколько человек с заднего ряда зашикали на меня.
Пришел мальчик с шахматами и принялся расставлять фигуры, перед
Солариным – белые. Лили объяснила, что церемония жеребьевки прошла накануне.
Еще несколько человек зашикали, чтобы мы замолчали.
Пока один из судей зачитывал правила, Соларин осматривал публику. Он
сидел ко мне в профиль, и у меня была возможность рассмотреть его. Теперь он
не казался таким напряженным, как перед игрой. Он был в своей стихии и
выглядел молодым и напористым, как атлет перед стартом. Но затем его взгляд
упал сначала на Лили, а потом и на меня, и его лицо окаменело, только глаза
продолжали сверлить меня.
– Фу-у! – сморщилась Лили. – Теперь я понимаю, что ты имела в виду,
когда говорила, что он какой-то холодный. Даже хорошо, что я увидела его
сейчас. Когда мы встретимся за шахматной доской, это уже не будет для меня
сюрпризом.
Соларин смотрел на меня так, словно не мог поверить, что я все еще
здесь, словно собирался вскочить и выволочь меня из комнаты. Внезапно я
почувствовала, что совершила ужасную ошибку, оставшись.
Фигуры были расставлены, часы Соларина включены, так что ему в конце
концов пришлось перевести взгляд на шахматную доску. Он двинул вперед
королевскую пешку. Я заметила, что Лили повторила его ход на своей доске.
Мальчик, стоявший рядом с табло, записал ход: е2-е4.
Какое-то время игра шла своим чередом. Противники потеряли по пешке и
коню. Соларин выдвинул вперед королевского слона. Несколько человек из
публики что-то забормотали. Один или два встали, чтобы пойти пить кофе.
– Похоже, это giuoco piano, – отметила Лили. – Такая игра может быть
очень долгой. Подобной защиты никогда не разыгрывали на турнирах, она стара
как мир. Черт возьми, да giuoco piano упоминалось еще в Геттингенском
манускрипте!
Для девушки вроде меня, которая не прочла ни слова о шахматах, Лили
была просто кладезем премудрости.
– Оно позволяет черным развивать фигуры, но медленно, медленно, очень
медленно. Соларин облегчает Фиске эту задачу: дает тому возможность сделать
несколько ходов, перед тем как уничтожить его. Сообщи, если что-нибудь