Смартфоны и наушники принято порицать, поскольку развлечение – не наше, а утопшей суши. Сложилось мнение, что моряки рождаются из морской пены; никто не в курсе, откуда в море выбрасывает столько людей, но регулярно кого-то подбирают.
Беспечные годы мамы кончились, когда совет островитян вытурил её на плоту с островной платформы в открытое море. Её подобрал «Восток». Она задушила в себе чёрное и белое, и жизнь засверкала рыбой, но с другим сценарием – с вечным пребыванием на плавбазе и ушла жить к Гоге в каюту. Гога был завпроизводства и держал за жабры всё судно. Мишаня помнил, что тонны рыбы, расфасованные по двадцать пять килограммов, никогда не влияли их быт. Всегда было тяжко. Мама сказала, что твоё должно остаться твоим и всучила Мишане полую банку сайры…
На Мишанину маму говорили – «приспособленка», но Мишаня считал, что это искусство переживать в крайних формах крайности. И хоть за эту школу не дают аттестат, Мишаня закончил с отличием своё взросление. Время шло год за три, а крутить мозгами приходилось рано из-за рыбы, которая стала, и хлебом, и солью.
«Главное – не брезговать», – впитал Мишаня мамин наказ. Порой ему казалось, что он сидел в обнимку со вскрытым сюрстрёмингом. Нет, он сидел с мамой, проетой рыбой насквозь, пожёвывая варёную ламинарию с тощим кубиком китового жира, купленным у жителей зажиточной островной платформы за вонь.
«Никто из ныне живущих не видел суши…», – навеяло Мишане.
Когда-то люди смотрели на море воодушевлённо и несли деньги турагентствам, чтоб сполоснуть в солёной воде ножки. Это считалось отдыхом.
Трудно установить, почему суша ушла. Наверное, дело в критической вариативности войн и эпидемий. Поколение прапрадедов проснулось на судах и напрочь забыло, что ложились спать в тёплую постель в уютных квартирках. Они не нашли объяснений, передав крылатую неопределённость, что суша пропала, но не, «как и почему». Сейчас не видели Полярной звезды, а лишь бессмысленно рассыпанный горох, по которому все пути вели к воде.
Поколение Мишани и чуть старше рождено с синдромом повышенной забывчивости, а у некоторых, как у отца Сергия, эпизодическое обнуление. Навигационные приборы тоже ослепли, улавливая гибридный шум неясного происхождения.
Словно опасные стимуляторы, ответный гибридный шум вводил человечество в морскую безнадёгу и плаксивое хлюпанье по поводу суши. Если у взрослых пропали все надежды, то мальчишки высматривали в биноклях какие-нибудь берега, а в ответ простирался вспененный след катер-бота, от которого зависел крепкий гражданский дух.