На похоронах отец Губерт орал о «божественном знамении», тыча пальцем в этот гвоздь. Народ охал и крестился. Я же думал о том, что теперь делать с кузницей, которая разваливалась на глазах.
На следующий день священник уже объявил на площади:
– Чудо! Святой кузнец перед смертью узрел число спасения!
– Он всю жизнь делал подковы, – пробормотал я. – Каков из него святой?
– Именно поэтому! – обрадовался Губерт. – Простой человек, как все мы!
К вечеру в кузницу начали приходить люди. Одни хотели прикоснуться к «месту кончины святого». Другие – купить «благословенные пластины». Третьи просто тыкали в меня пальцем и шептались.
А наутро явился баронский управляющий:
– Его сиятельство желает узнать тайну числа 42.
– Какая тайна? – искренне удивился я. – Это просто число.
Управляющий посмотрел на меня, как на особенно тупого телёнка:
– Мальчик, в этом мире есть три типа людей: те, кто знает тайну 42; те, кто не знает; и те, кто знает, но притворяется, что не знает. Ты к какому относишься?
Я хотел ответить, что отношусь к четвёртому типу – тем, кому плевать, но вовремя вспомнил, что у барона есть дыба, специально для таких умников.
По дороге домой зашёл к пекарю Томасу.
– Хлеб, как обычно – черствый и невкусный, – бросил я монету на прилавок. – А ты не думал делать его менее мерзким?
Томас усмехнулся:
– Моя задача – грамотно маневрировать между отвратительным качеством и доходами до того момента, как меня не побьют. В конце концов, я монополист (и откуда я знаю это слово). Не нравится – ищи другого пекаря. Сюрприз: его нет на ближайшие сорок километров.
В ту же ночь я собрал вещи, взял отцовский молот (на рукояти которого тоже было выгравировано это чёртово число) и поджёг кузницу. Пусть теперь гадают – то ли это «знамение», то ли просто я был плохим сыном.
На дороге меня догнал только отец Губерт:
– Куда, чадо?
– Искать правду.
– А что такое правда? – ухмыльнулся он.
– Когда-нибудь узнаю.
– Вот и отлично! – обрадовался священник. – Когда найдёшь, вернись и расскажи. А я придумаю, как это продать!
Так началось моё путешествие.
С одной стороны – таинственное число.
С другой – молот, который иногда светился в темноте.
И с третьей – твёрдая уверенность, что где-то за горизонтом должны быть люди, которые не считают цифры священными.
Хотя… если подумать, в это верится с трудом.