Слегка подскочив от неожиданности и чуть не выронив сыр, девушка обернулась к столу, за которым сидела пожилая женщина с изящным серебряным пучком на голове. Ее чуть потускневшие с возрастом серые глаза, обрамленные глубокими морщинами, пристально смотрели на дочь, ожидая ответа.
– Вот ты меня напугала, – расслабленно выдохнула девушка, прежде чем весело продолжить: – Нормально пробежала, людей было тьма. Такие персонажи попадались! Хоть стой, хоть падай.
Окинув взглядом небольшую кухню, она заметила на плите сковородку с яичницей-глазуньей и направилась к ней, продолжая разговор с матерью.
– Погода, правда, отвратительная. Мало того, что отморозила себе все, так еще и кроссовки запачкала, – нахмурившись, рапортовала Карина.
– Ну ты познакомилась там с кем-нибудь? – с нетерпением перебила ее мать. – Хотя бы парой номеров обменялась?
– Не было времени, мам, – она понимала, что эта жалкая попытка отмахнуться от неудобных вопросов ни к чему хорошему не приведет. Надежда Алексеевна прекрасно знала свою дочь, а после смерти мужа ее внимание сузилось до такой степени, что казалось, девушка не могла и шагу ступить, чтобы мать об этом не узнала.
Неловкая тишина, повисшая в маленькой кухне, прерывалась тихим скрипом вилки по антипригарной поверхности сковородки.
– Ты же знаешь, как я о тебе беспокоюсь, – голос Надежды Алексеевны дрожал, едва удерживаясь на грани сдержанности. – Ты ведь понимаешь, что когда я умру, ты останешься совсем одна… Я не хочу, чтобы ты была одна, понимаешь?
– Тогда не умирай, – едко вставила Карина. Она уже чувствовала, что проиграла в этой битве с чувством вины перед матерью, но не собиралась сдаваться без боя.
Обреченно вздохнув, Надежда Алексеевна встала из-за стола, стряхивая с себя несуществующие крошки. Ей тоже не хотелось сейчас вступать в ссору с дочерью, но давящее чувство страха за Карину не отпускало. Оно не отпускало ни на секунду.
Каждый раз, когда дочь замыкалась в себе или в её глазах появлялось то самое потухшее выражение, Надежда Алексеевна чувствовала, будто на её плечи ложится невидимый груз. Он давил на ключицы, заставляя сутулиться, наполнял рот горьким привкусом беспомощности.
– Ты же обещала… – голос матери дрогнул, когда она вспомнила тот день. День, когда Карина, бледная как мел, бросила на стол обручальное кольцо и сказала, что теперь будет жить только для себя. – Помнишь, что говорила после развода?