– Он не пошлёт их сразу, – покачал головой Люк. – Ему нужно, чтобы мы выглядели агрессорами. Пока он «спасает нацию». Он начнёт с подкупа. С вбросов. С протестов шахтёров. Потом – локальные стычки. Только после – штурм.
– Тогда нам нужно начать раньше, – спокойно сказал Грегуар. – Превентивно. Зачистка агитаторов, контроль шахт, фильтрация каналов связи. Иначе он отрежет нас от логистики и начнёт ломать по одному.
Дюпон молчал. Его взгляд метался по карте. От Вилль-Роше – к Ла-Креюз, к Сен-Флёру, к Кингане.
– У нас есть списки? – спросил он. – Те, кто пошёл за ним?
– Частично. Информаторы работают. Но многие – в серой зоне. Даже в штабе могут быть люди, уже играющие на две стороны. Мы держим улицы, но не мысли. Это Африка, Люк. Здесь всё решают не только пули. Здесь всё решает время.
Дюпон взял ручку и начал аккуратно вычёркивать красные зоны на карте. Медленно, один за другим.
– Тогда начнём с тех, кто уже показал зубы. Не ждать, пока они нам вырвут горло. Работаем на опережение. Ставим блокпосты. Доступ к шахтам – только по пропускам. Радио – на фильтр. Любой саботаж – арест. Повстанцев с оружием – на месте.
– Подтвердить приказы?
– Подтверди. Но скажи: пока без крови. Если можно.
– А если нельзя?
Люк посмотрел на него. Долго. Спокойно.
– Тогда как учили.
Орлов кивнул. В его лице не дрогнуло ничего. Он развернулся, чтобы выйти, но остановился в дверях.
– Слушай, Люк…
– Что?
– Если шахтёры действительно пойдут за ним тебе придётся стрелять в тех, кто ещё вчера звал тебя братом. Будешь готов?
Дюпон не ответил сразу. В кабинете вновь воцарилась тишина. Только радио на заднем фоне прокашливалось, шипело, будто задыхаясь от новостей, которые не могло удержать.
– Нет, – сказал он наконец. – Не буду. Но, если понадобится – сделаю это.
Орлов кивнул и ушёл. Дюпон остался один. В комнате, где на карте страны с каждым часом появлялось всё больше красного. В стране, где никто больше не был просто другом или врагом. Где каждый мог оказаться будущим мертвецом.
Он медленно встал, подошёл к окну, посмотрел на улицу. На людей, идущих по своим делам. На город, ещё не охваченный огнём. И на себя – в отражении стекла.
– Добро пожаловать в ад, – тихо сказал он.
Штабная комната была пустой. Только голос спутникового терминала, глухой, с едва различимым французским акцентом, нарушал тишину. За окном уже начало смеркаться. Люк стоял, склонившись над терминалом, пальцы сжаты на гарнитуре, глаза прикованы к мигающему экрану, на котором шли полосы связи и идентификаторы.