– Понял. Ожидаю документальное подтверждение.
– Уйдёт в течение суток. Bonne chance, capitaine.
Связь оборвалась. В комнате снова стало тихо.
Люк снял гарнитуру, медленно положил её на стол, точно уравновешивая каждый жест. Техник в углу замер – не дышал.
Дюпон знал, что он слышал достаточно, чтобы понять: что-то изменилось. Он остался в комнате один. Тишина больше не была пустой – она звенела. Подошёл к стене, где висела карта объектов – те самые шахты, за которые ему велели сражаться «любой ценой». Он провёл пальцем по точкам: рудник Сен-Шарль, выработанный до предела; узел на плато Кила Мой, где работало три сотни местных; центральный прииск – сердце всей концессии. Каждая точка – как приговор. Каждая точка – как смерть в перспективе.
Он закрыл глаза – и тени прошлого вынырнули, как будто ждали.
…Чад, 1981. Деревня на границе с ливийской зоной. Приказ – не выпускать никого. Даже женщин и детей. Дюпон тогда пытался спорить. Командир сказал: «Или они – или наш радар». Радар остался. Людей – не осталось. Он помнил запах после работы артиллерии. Помнил, как держал ребёнка за руку – пока та не остыла.
Он открыл глаза. Карта перед ним дрожала.
Это был тот же приказ. В другой форме. Без униформы. Без офицерской прямоты. Теперь – через спутник. Через вежливый голос чиновника. Через цифры и протокол.
Сохранить рудники.
Даже если для этого придётся стрелять в тех, кто вчера дал ему воду. Кто посадил его за стол. Кто поверил, что он – не как все.
Серафина.
Он вспомнил её лицо. Как она держала корзинку с повязками. Как её губы касались его щеки. Как она сказала: «Оставайтесь».
Он сел. Взял карандаш. Долго смотрел на чистый лист перед собой. Потом написал только одно: «Любой ценой – чья цена?». Подчеркнул.
Поднялся. Вышел из кабинета. За ним закрылась дверь. Глухо, как последняя точка в приказе, за которым скрывалась новая война.
Флёр-дю-Солей официально получил независимость 13 августа 1960 года. Дата, вписанная в учебники, отмечаемая государственными праздниками, запечатлённая на марках и памятных монетах. Но реальная дата обретения суверенитета до сих пор не наступила.
После ухода французской администрации и символической передачи власти молодому государству, Франция не ушла – она переоделась. Вместо губернаторов – инвестиционные советники. Вместо колониальных войск – частные военные подрядчики. Вместо командиров гарнизонов – директора департаментов по добыче и экспорту стратегических ресурсов. Всё осталось. Изменилась вывеска.